Следующие три года Льюис работал внештатным научным сотрудником в Австралийском национальном университете в Канберре и проехал на своем «лендровере», а также прошел пешком более 8 тысяч километров по пустыне Симпсона и скотопрогонному тракту Каннинга. Он странствовал вместе с аборигенами, говорившими на языках антакаринья, пинтупи и луритья, – а после переходов просил их указать места, которые нельзя было увидеть, и сверял результаты по компасу. Снова и снова точность их рассказов была безупречной.
Однажды, на земле луритья-аранда, двое мужчин из племени пинтупи, Джеффри Тьянгала и Япа Япа Тьянгала, привели Льюиса на «невыразительный ландшафт», поросший приземистыми акациями и сорной травой. Как впоследствии описывал Льюис в журнале Oceania, вокруг не было ни высоких деревьев, ни ручьев, ни песчаных холмов, а видимость была ограничена сотней метров. Проводники увидели малу (кенгуру) и остановили машину, намереваясь его подстрелить, но патрон 22-го калибра лишь ранил животное. Все вылезли из машины и углубились в заросли акации. Через полчаса Джеффри и Япа Япа нагнали раненого кенгуру, добили его и повернули назад. «Откуда вы знаете, что идете прямо к “лендроверу”?» – спросил Льюис. Джеффри коснулся своего лба, затем взмахом руки прочертил их извилистый путь среди деревьев, когда они преследовали малу. «Мы пойдем напрямик», – сказал он. «Вы ориентируетесь по солнцу?» – спросил Льюис. «Нет», – ответил Джеффри и через пятнадцать минут вывел их прямо к машине
[150].
Льюис писал, что «пинтупи с пугающей точностью умели находить путь по этим незаметным ориентирам. Они всегда знали, где находятся, знали направление на важные в духовном отношении места на сотни километров вокруг, ориентировались по местности как по компасу»
[151]. Однажды вечером Джеффри нарисовал на песке направление на страны света. «Север, юг, восток и запад – вот так они у меня в голове», – сказал он Льюису. Затем указал направления на все важные места Сновидений между лагерем и его домом – в окрестностях озера Дисаппойнтмент, до которого было километров четыреста. Именно тогда Льюис понял, что мир духов, священные места и Тропы сновидений были главными ориентирами, по которым шел Джеффри, и что эта мистическая география вызывает у него глубокие чувства – благоговение, страх, любовь и необычайную эмоциональную связь. Льюис задумался над тем, сможет ли он теперь смотреть на холмы, камни или источники так же, как раньше. «Все мои прежние представления о “навигации на суше” оказались неверными, – писал он. – Вместо звезд, солнца, ветров и волн, на которые ориентируется гребец, выходя в Тихий океан на своем каноэ, главными ориентирами аборигенов являются извилистые тропы, созданные их предками из Времени сновидений, и эти тропы сходятся в сеть, которая покрывает всю Западную пустыню»
[152].
В пустыне австралийские аборигены могут указать направление с помощью рисунка на глине или песке. Рисунок начинается с круга, который может обозначать воду, впадину, священное место, костер или место, где человек был зачат, родился или прошел инициацию к своему Сновидению. От этой исходной точки картограф проводит линию, обозначающую дневной переход, от пяти до пятнадцати километров, иногда больше. Затем еще один круг – вода, природный ориентир, еще одно место Сновидений, очередное событие в истории героя-творца. Так карта появлялась на земле – которую собой и представляла – в виде сети кругов и линий, отображающих историю, космологию, жизненный опыт и географию в форме некой топографической абстракции. Вполне объяснимо, что человек, впервые столкнувшись с таким символическим изображением, в котором на первый взгляд совершенно разрушены и картография, и миф, и искусство, отрицает его практическую пользу для навигации. «Европейцу зачастую трудно войти в их мир, – писал антрополог Норман Тиндейл. – Мы привыкли к картографическим планам, компасу и относительно точному указанию углов и расстояний, а географические названия и символы позволяют нам иметь более или менее общую систему обозначений»
[153].
Тиндейл был одним из первых белых австралийцев, который понял, что аборигены вовсе не умирающие от голода бродяги, занятые бесконечными поисками воды и пищи. И он понял это еще в те времена, когда и научное сообщество, и австралийское правительство придерживались мнения о том, что у коренных племен нет установленных территорий и поэтому они не имеют прав на землю. В 1921 г. Тиндейл, лохматый юноша, которому едва исполнилось двадцать, провел целый год на острове Грут-Айленд на северо-востоке Австралии. Дольше в то время в общине аборигенов не жил ни один ученый. Одним из тех, кого изучал Тиндейл, был Мароадунеи, принадлежавший к племени нганди; он рассказывал исследователю об особенностях своей земли, о границах между разными языковыми группами, о том, как мифы Сновидений заканчиваются в одной общине и продолжаются в другой. Тиндейл понял, что каждое племя обитало на своей четко определенной территории, отдельно от остальных. Вернувшись домой, он нарисовал карту границ между разными группами. Но, когда он захотел опубликовать эту карту и результаты своих исследований, его руководитель из Австралийского национального университета приказал стереть все границы. Карту Тиндейла, названную «Племена аборигенов Австралии», опубликовали лишь по прошествии почти двух десятилетий, в 1940 г. Как выразился один из коллег ученого, она была «радикальной в своем фундаментальном предположении о том, что Австралия не является ничейной землей»
[154].
В XIX–XX вв. австралийские власти переселяли аборигенов в резервации, на животноводческие фермы, в миссии или даже города, чтобы забрать землю под сельское хозяйство или добычу полезных ископаемых. Процесс переселения из мест, которые аборигены называли родиной, а белые считали пустошью, получил название «прибытия». Некоторые из спутников Дэвида Льюиса – в основном из языковой группы пинтупи – родились и прошли обряд инициации в пустыне и считались одними из последних аборигенов, которые «прибыли» из бушленда. Они начали покидать пустыню в 1950-х гг., когда англичане стали проводить там ракетные испытания и убрали пинтупи с траектории полета ракет.
В 1962 г. Фредди Уэст Тьякамарра, один из спутников Льюиса, переселился из пустыни в городок Папанья, в 250 километрах к западу от Алис-Спрингс, и привел с собой семью и группу охотников. Чтобы добраться до Папаньи, они прошли несколько сотен километров от каменистой котловины, известной как Мантати. «Нам навстречу выскочили дети, – вспоминал о прибытии в поселок Бобби Уэст Тьюпуррула, в то время младший сын Фредди. – Я был немного взволнован и стеснялся в окружении стольких людей, и поэтому взял свое маленькое копье и свою маленькую вумеру [копьеметалку]… Я хотел ходить в школу и учиться. Это хорошо, и поэтому я ходил в школу каждый день. Мы охотились – пешком – на кенгуру, варанов и на всех, на кого могли, в пятницу, начиная с полудня, в субботу и в воскресенье, а потом я возвращался в школу. Нам нравилась охота, нравились ночевки в лагере»
[155].
