В последние пять лет возрос интерес к разработке тестов, способных показать, какими могут быть эти другие пространства. Несколько лет назад группа исследователей из Израиля и Нью-Йорка решила выяснить, может ли гиппокамп кодировать социальное пространство: взаимоотношения и взаимодействия между отдельными людьми, у каждого из которых своя роль и свой уровень власти. Испытуемым предложили участвовать в ролевой игре, во время которой они переезжали в другой город и должны были найти себе жилье и работу, и оказалось, что при решении этих задач активизировался гиппокамп, указывая, что данная область мозга важна для «навигации» в социальных отношениях. Другое исследование, которое было выполнено Сандипом Теки с коллегами в 2012 г. и называлось «Навигация в пространстве звука» (Navigating the Auditory Scene), выявило, что у профессиональных настройщиков фортепиано есть нечто общее с лондонскими таксистами: увеличенное количество серого вещества в гиппокампе. Чем дольше человек занимался настройкой музыкальных инструментов, тем больше у него размер этой части мозга. В данном случае именно звук был пространством, карту которого составлял гиппокамп. Разные частоты звука служили ориентирами, а дороги прокладывались от уже настроенной ноты к следующей. Исследование, опубликованное в том же журнале двумя годами раньше, указывало на то, что обучение музыке повышает пластичность гиппокампа. При помощи функциональной магнитно-резонансной томографии нейробиологи обнаружили, что после двух семестров обучения у студентов музыкальной академии усилилась реакция на звуки. Может, нейроны их гиппокампа стали нейронами музыки?
Айкенбаум считает, что подобные результаты, возможно, больше соответствуют оригинальной идее когнитивной карты, описанной Толменом в 1948 г. При внимательном прочтении той статьи, уже вошедшей в историю, мы увидим, что Толмен размышлял о том, что когнитивная карта может быть многоаспектной и, вероятно, представляет собой инструмент, способный кодировать разный жизненный опыт. Новые исследования также помогают нам ответить на вопрос, который мне с самого начала задал Айкенбаум: что такое навигация? Обнаружение нейронов времени, социального пространства и музыки подчеркивает, насколько сложна навигация в нашем мозге: это не просто вычисления, основанные на просмотре карты в декартовой системе координат, а развернутая во времени память или нарративная последовательность, человеческие взаимоотношения, чувственные впечатления, личная история или пути в будущее. «Гиппокампальная формация, – писал Айкенбаум, – кодирует события как карту отношений объектов и действий в пространственном контексте, представляя маршруты как эпизоды, определяемые последовательностью пройденных мест»
[182].
Иногда эта последовательная история носит географический характер. В других случаях эпизодический нарратив рассказывает о том, кого мы встретили и какие при этом прозвучали слова. А иногда эта память представляет собой фрагмент музыки, который отправляет нас в путешествие.
Представление о карте, направляющей нас, проникло столь глубоко и на Западе так лелеют эту метафору, что кажется, будто переступить через нее невозможно. Как мы узнаем дорогу без карты? Разве большинство из нас, даже детей, может сесть и нарисовать похожие на карту изображения знакомых мест, если мы уже не храним их в своей голове?
На всем протяжении истории ученые обращались к материальным артефактам как к метафорам для понимания того, как идет и развивается жизнь. Кеплер сравнивал Вселенную с часами. Декарт описывал рефлексы как механическую систему из разряда «тяни-толкай», типичную для технологии XVI в. Вклад Толмена заключался в том, что он сменил метафору – с телефонной станции на карту. Сегодня человеческий мозг принято уподоблять компьютеру, а гиппокамп – системе GPS. Могут ли эти метафоры передать всю сложность биологии, или мы обращаемся к ним, поскольку не способны вообразить, что происходят на самом деле? «Когнитивная карта – это метафора того, что делает мозг, – говорил мне нейробиолог Хьюго Спирс, – но проблема с картами в том, что они сами по себе сложны как идеи. Они уже своего рода метафоры»
[183].
Философ Уильям Джеймс называл эту проблему заблуждением психолога. Джеймса беспокоило то, что ученые слишком часто ошибочно принимают итог осмысления и анализа нашего опыта за характеристику непосредственных впечатлений. Но при размышлении и анализе мы уже выходим за границы прямого восприятия, а для рассказа о нем уже начинаем поиск метафор, которые, возможно, не сумеют запечатлеть наш опыт. Зачастую на метафоры и модели, к которым мы прибегаем, влияют инструменты, придуманные людьми, а не присущие нам когнитивные процессы. Философия Джеймса получила название «радикального эмпиризма», и он считал, что люди способны воспринимать мир непосредственно и объективно.
Если карта – это заблуждение психолога в попытках осмыслить процесс нахождения пути, то какова более точная метафора? Вспомните, как вы добираетесь домой с работы. Представляете весь маршрут, словно с высоты птичьего полета, и начинаете прокладывать курс? Скорее всего, нет. Вы знаете исходный пункт и последовательность принимаемых решений, и у вас сохранилась зрительная память о маршруте. Этот процесс, по всей вероятности, гораздо больше похож на вызов воспоминаний о мелодии, на что указал мне Гарри Хефт, профессор психологии из Университета Денисона в Огайо. «Когда я думаю о пути на работу, то как будто хочу начать напевать мелодию. Я не представляю всю песню до самого конца – я просто начинаю петь. Вспоминаю, с чего она начинается, – говорил Хефт. – Как и при пении, я могу в какой-то момент потеряться, тогда я останавливаюсь и пытаюсь поймать ускользнувшую нить – и что потом? Я вижу прямую аналогию между музыкой и навигацией, потому что они обе представляют собой временно структурированную информацию»
[184]. Возможно, метафора, отражающая суть навигации, – это не следовать карте, а слушать музыкальную пьесу и предвидеть ее развитие.
Научные идеи Хефта восходят к взглядам Уильяма Джеймса. Хефт учился с Джеймсом Гибсоном, пионером экологической психологии, а того учил Э. Б. Холт, некогда – ученик Уильяма Джеймса. Как и его учитель Гибсон, Хефт не верит, что с поиском пути связаны когнитивные карты. Да, если нас попросят, мы можем представить окружающий мир в виде карты. Но такие карты с евклидовыми координатами, по его мнению, не лежат в основе наших знаний о пространстве. «Когда мы путешествуем из одного места в другое, они не существуют в виде картинки у нас в голове. Мы можем представить отсутствующих родственников. Но, когда они рядом с нами, мы воспринимаем их непосредственно. Образы людей мы создаем только в отсутствие прямого опыта. То же самое относится к когнитивной карте: она не направляет нас непрерывно. Мы можем создать карту, чтобы сориентироваться, но она не является основой навигации».
