Может ли оказаться так, что люди, говорящие на языке, который требует постоянного навигационного счисления, ориентируются лучше индоевропейцев? Судя по тому, что видел Левинсон в Квинсленде, это было действительно так. Но для доказательства требовались исследования за пределами Австралии, в регионах, где говорят на похожих языках с «абсолютным» пространством. Левинсон собрал группу студентов с целью исследовать когнитивные способности, поведение и восприятие пространства для разных языковых групп в разных уголках планеты, и за несколько лет они провели несколько исследований, повторявших эксперименты с навигационным счислением.
В горах Чьяпас в Мексике Левинсон и его жена, американский психолингвист Пенелопа Браун, провели полевые исследования среди цельталь, индейского народа группы майя, населяющих субальпийские сельские области в муниципалитете Тенехапа. В языке цельталь присутствуют как абсолютные, так и относительные термины. Но регион, где живут цельталь, относительно небольшой, и для путешествий по горам они используют тропы, о которых тщательно заботятся. При проверке точность навигационного счисления цельталь не достигла уровня гуугу йимитир. Похоже, те, кто полагался только на абсолютные языковые системы отсчета, гораздо лучше ориентировались на местности и находили дорогу.
Одним из тех, кто решил повторить эксперименты Левинсона, был немецкий антрополог Томас Видлок. Он заинтересовался группой племен сан – охотниками и собирателями, которых раньше называли бушменами и которые живут на территории Ботсваны, Намибии и Замбии, – и в 1993 г. отправился на север Намибии, чтобы изучить навигационные способности племени хайлъом (на месте твердого знака в латинской передаче названия племени стоят две вертикальные черты – так передается один из щелкающих звуков, используемых в языках бушменов: в данном случае язык на короткое время прижимается к зубам и резко отводится). Группа хайлъом численностью около 15 тысяч человек живет в бассейне Калахари, и среди остальных племен сан их способности к навигации овеяны едва ли не легендарной славой. Видлок познакомился с литературой, в которой описывались их навыки. Один из охотников утверждал, что его проводник определял направление точнее, чем портативный прибор GPS. Видлок также знал, что во время пограничной войны между Анголой и Северной Намибией в середине XX в. армия Южной Африки создала целую идеологию вокруг этих навыков и использовала их для преследования противника в буше. Видлок писал, что бушменов изображали как сверхлюдей или скорее как ужасных диких существ, обладавших сверхспособностями. И более того, белые армейские чины, подобно антропологам XIX в., приписывали племенам сан животное начало. Со стороны бушмены казались не «обладателями природного дара – напротив, это природа еще не полностью освободила их от своей хватки»
[201].
По своему опыту Видлок знал, что хайлъом могут решать навигационные задачи, которые ему казались неразрешимыми. Например, они с легкостью находили места, в которых никогда не были. Но какую роль в этих навыках играет язык хайлъом? Видлок взял прибор GPS, отправился в национальный парк Мангетти и приступил к исследованию, в котором участвовали шестеро мужчин, три женщины и двенадцатилетний мальчик. Они бродили по саванне: когда пятнадцать километров, когда – почти пятьдесят. Видлок просил их указать направление на двадцать разных мест на расстоянии от двух до двухсот километров. Видимость в буше не превышала двадцати метров, и никаких ориентиров не было видно. «Покажите мне, где находится Х», – просил Видлок, а затем отмечал направление, в котором они указывали, и сравнивал с показаниями прибора GPS. И он раз за разом убеждался, что, по данным статистики, хайлъом владеют навигационным счислением ничуть не хуже, чем группа испытуемых гуугу йимитир.
Данные Видлока выявили кое-что еще. В отличие от Левинсона, он включил в свое исследование женщин. В культуре хайлъом искусными охотниками и следопытами чаще всего становятся именно мужчины, однако Видлок обнаружил, что женщины счисляли путь даже лучше их. Вполне возможно, предположил он, что эти различия нивелируются при большем объеме выборки. Однако есть и другое объяснение. Западные исследователи долгое время считали пол важным фактором в пространственной ориентации и памяти, и исследования показали, что в среднем мужчины лучше женщин справляются с задачами на нахождение пути и пространственное воображение. И действительно, психолог Кэрол Лоутон из Университета Индианы указывала, что эксперименты с пространственным воображением часто использовали как свидетельство гендерных различий в восприятии – в основном потому, что другие различия минимальны. Они приводили пример исследований, в которых мальчики успешнее девочек решали задачи на мысленное вращение объектов – испытуемому требовалось определить, как будет выглядеть объект, если его повернуть, – и другие задачи на ориентацию в пространстве. Девочки превосходили мальчиков только в способности запоминать местоположение объектов. Для объяснения этих гендерных различий выдвигались разные гипотезы, от гормональных различий и их влияния на гиппокамп до строения больших полушарий нашего мозга и эволюционных причин. Возможно, в древности мужчинам требовалось уходить далеко от дома, чтобы охотиться, искать себе пару или сражаться, тогда как занятия женщин были ограничены сбором еды и защитой потомства. Но, как отметила Лоутон, у нас нет явных свидетельств того, что в доисторические времена обязанности распределялись именно так. Интересно, что разница в навигационных способностях исчезает при тестировании мальчиков и девочек из низших социально-экономических слоев общества. Более того, когда женщинам рассказывают о пространственной визуализации и дают потренироваться, разница в способностях тоже не выявляется. В одном из экспериментов Ариан Берк из Монреальского университета проверяла теорию о разнице в способности охотников и собирателей к ориентированию в пространстве и обнаружила, что мужчины и женщины с одинаковым опытом в равной степени хорошо справляются с навигационными задачами – после учета физических различий.
Результаты исследования языков с абсолютной системой отсчета, похоже, указывают, что гендерные различия определяются скорее культурой, чем полом. Возможно, если женщины говорят на языках с абсолютными пространственными координатами и вынуждены непрерывно ориентироваться, чтобы говорить, они справляются с навигационными задачами не хуже мужчин. Эта гипотеза получила поддержку после того, как в дополнение к экспериментам с племенами гуугу йимитир, цельталь и хайлъом были проведены исследования в Голландии и Японии, призванные оценить способности местных жителей к навигационному счислению. Только в группе голландцев, язык которых опирается исключительно на относительные эгоцентрические термины и которые с трудом понимали абсолютную систему координат, проявилась разница между мужчинами и женщинами.
Как и у племени гуугу йимитир, в языке хайлъом нет слов «слева» или «справа», хотя люди, владеющие русским, верно применят эти слова к реальности, – а, скажем, англичане столь же верно применят слова left и right. Выяснилось, что многие культуры используют именно абсолютную систему отсчета, а не эгоцентрическую перспективу. Почти все языковые группы австралийских аборигенов, а не только гуугу йимитир, используют абсолютную лингвистическую систему координат. Этот принцип характерен для дравидийских языков в Индии, тотонакских языков в Мексике, балийского языка в Индонезии. Однако одно не исключает другого. Некоторые группы используют обе системы отсчета – например, кгалагади в Ботсване и киливила в Папуа – Новой Гвинее.
