Я выбрала Арктику потому, что за последние четыреста лет ее ландшафт практически не изменился – как и за тысячу лет до этого. Это одна из последних территорий без дорог на нашей планете. В нескольких сотнях метров от города здесь уже нет домов, фонарей, автомобилей, железнодорожных веток, указательных знаков, вышек сотовой связи – только лед, снег, скалы в самых разных, переменчивых сочетаниях. Большинство обычных навыков навигации в этом окружении оказываются почти бесполезными. GPS работает до тех пор, пока не разрядится аккумулятор, и прибор может без всякого злого умысла вести вас по опасным маршрутам – на непрочный морской лед или в эпицентр снежной бури. Магнитное поле стремится выгнуть стрелку компаса вниз. Даже естественные ориентиры ненадежны. Летом исчезают звезды. Зимой солнце всходит на юге и заходит на севере. И путник не может доверять Полярной звезде: за полярным кругом вы уже на севере. Со сменой сезонов меняется и внешний вид ориентиров – снег накапливается, лед тает.
Тем не менее на протяжении нескольких тысяч лет иннуиты прекрасно себя чувствовали в Арктике: они были бесстрашными путешественниками и охотниками. Какие тайные умения в поиске пути позволили им этого достичь? «Когда приключение не идет к нему, эскимос отправляется на его поиски», – писал в XX в. антрополог и писатель Жан Малори в своей классической книге «Последние короли Туле»
[22]. Малори описал первые встречи европейцев, таких как Фробишер, и иннуитов как встречи между «так называемой развитой цивилизацией» и «анархо-коммунистическим обществом»
[23]. Но столкнулись и два способа воспринимать пространство: друг другу противостояли те, кто стремился завладеть им, и те, кто стремился его узнать. Иннуиты выжили в экстремальных условиях окружающей среды, досконально изучив ее географию. Пешком, на нартах или каяке они добирались до мест охоты и стоянки, менявшихся в зависимости от сезона, – точно так же, как делали их предки, мигрировавшие в Арктику через Берингов пролив. Перемещение и связанные с ним знания были необходимы для выживания, что было непростой задачей в этих предельно сложных и постоянно меняющихся условиях.
Археолог Макс Фризен, специализирующийся на Арктике, полагает, что образ жизни первых обитателей арктических широт, пришедших сюда приблизительно в 3200 г. до н. э., вероятно, отличался от образа жизни всех прочих этнографических групп «необычайно высоким уровнем мобильности и активного исследования ранее неизвестных мест»
[24]. К 2800 г. до н. э. эти палеоэскимосы добрались до Центральной Арктики, а еще через несколько сотен лет – до севера Гренландии. Они передвигались пешком и на каяке, но преодолевали огромные расстояния, чтобы охотиться на морских млекопитающих, овцебыков и северных оленей с помощью гарпуна, а также лука и стрел. Приблизительно в 1000 г. до н. э. к первопроходцам присоединились неоэскимосы – их также называют представителями культуры Туле, – которые искали гренландских китов и металлы, строили большие, обтянутые шкурами лодки и запрягали в нарты нескольких собак. Подобно палеоэскимосам, эскимосы культуры Туле могли перемещаться на огромные расстояния; более того, превосходили первых в искусстве навигации. Если миграция палеоэскимосов через Арктику заняла несколько столетий, то, по мнению Фризена, некоторые племена эскимосов культуры Туле, прямые предки современных иннуитов, могли преодолеть эти пространства за одно поколение.
Мне говорили, что до сих пор сохранились круги для шатров, оставленные культурой Туле (камни, предназначенные для крепления шатров из звериных шкур в тундре), старые запруды на реках, где ловили рыбу, и пирамиды из камней, служившие для хранения мяса или рыбы – или для указания на то, где находятся припасы. Некоторые стойбища использовались на протяжении нескольких столетий и приобретали особый запах, на который могли ориентироваться охотники, прокладывая путь. Нитью, связующей поколения, служил ландшафт. «Даже кладбища и то, что оставили предки, – рассказывает Лео Уссак, житель полуострова Кудлулик. – Каллунаат [белый человек] чувствует то же самое при виде старой хижины предков – вот почему у каллунаат на юге есть музеи. Так чувствуют иннуиты, когда отправляются на охоту и видят то, что оставили наши предки»
[25].
Невероятно, но факт: случаи масштабной миграции иннуитов, как у их прямых предков, представляющих культуру Туле, наблюдаются и в нашу эпоху. Последняя из известных миграций из залива Камберленд на Баффиновой Земле в гренландскую Ииту произошла в 1863 г.; ее задокументировал полярный исследователь иннуитского и датского происхождения Кнуд Расмуссен. Маршрут проходил через острова, фьорды, открытый океан, а возглавлял переселенцев шаман Куитларссуак, который, по всей видимости, слышал от китобоев о других иннуитах, живущих за морем. Куитларссуака так это поразило, что он загорелся идеей найти этих иннуитов и подтвердить их существование. Затем он убедил 38 мужчин и женщин отправиться в путешествие вместе с ним. Они снарядили десять нарт, нагруженных охотничьим снаряжением, каяками, шатрами и одеждой из шкур, и отправились в дорогу. Каждый раз, когда перед ними возникало препятствие, душа Куитларссуака взлетала в небо, чтобы с высоты птичьего полета обозреть местность и найти самый лучший путь. После шести лет непрерывного движения путешественники добрались до Ииты и встретились с инууитами, живущими на севере Гренландии; поселившись там, они обменивались инструментами и вступали в смешанные браки с местным населением. 50 лет спустя Кнуд Расмуссен в своих знаменитых путешествиях встречался с членами той экспедиции и их детьми.
В свой первый вечер в Икалуите я оделась потеплее и отправилась на южную окраину города, прокладывая путь через стайки маленьких детей, игравших в снежки или гонявших на велосипедах. Рядом с большинством домов стояли снегоходы – один, два, а то и три, – а также камутиик, открытые нарты, в которые раньше запрягали собачьи упряжки. В наше время их корпус изготавливают из фанеры, а полозья – из прочного пластика. Вдоль изогнутого берега бухты я дошла до дороги, ведущей к туристическому центру Униккаарвика, где проходил фестиваль канадского кино. Люди брали пакетики с соком и пластиковые стаканчики с попкорном. Я села на пол перед чучелом моржа и стала смотреть фильмы. Автором сценария и режиссером одного из них была Найла Инукшук, молодая женщина из Честерфилд-Инлет, поселка с населением в триста человек на западном берегу Гудзонова залива. В основе ее фильма лежит старинная инууитская легенда, пересказанная в стиле современного фильма ужасов. Юноша отправляется на охоту и останавливается на ночлег рядом с покинутым иглу, нарушая табу. В наказание злой дух убивает собаку, а затем приходит за самим охотником. Зрители вскрикивали от страха и восторга, следя за напряженной и кровавой кульминацией.
