Сотни тысяч лет назад в человеческом мозге произошло нечто необыкновенное. Цепь замкнулась, от искры логики возгорелось пламя, и наше сознание перешло на новую, невиданную в истории ступень. Мы уходили на поиски и находили дорогу назад. Мы изобрели время, чтобы измерять пройденное расстояние. Мы читали на земле следы прошлого, которое можно было воссоздать, и путешествовали вперед во времени, представляя события, которые еще не случились. Мы превратились в существ, обладающих способностью к абстрактному мышлению. Мы придумали истории с началом, серединой и концом. Вероятно, первый эпос стал следствием загадочного возбуждения клеток гиппокампа, число которых увеличивалось по мере того, как мы путешествовали все дольше и все дальше. Мы обнаружили, что можем описывать словами то, что видели, и те места, куда хотим попасть; а еще оказалось, что мы можем рассказывать друг другу истории, – и мы, подобно перелетным птицам и мигрирующим животным, начали странствовать по миру, меняя его по пути.
Возможно, навигация и послужила эволюционной предтечей для рассказывания историй, но люди быстро стали использовать истории как средство для нахождения пути, и именно они помогли нашему виду занять самый большой географический ареал. Человеческий разум, по всей видимости, приспособлен для кодирования топографической информации в виде историй. Так мы создали хранилища для общей памяти и сформировали глубокие эмоциональные связи с ними. Мы назвали эти места домом. Мы накопили знания о природе с помощью наблюдений и тесной связи с солнцем, луной, звездами, ветром и особенностями ландшафта и создали сложные практические традиции, позволяющие узнать, где мы находимся, искать нужные нам места, создавать новые дома или возвращаться в старые. Мозг, эволюционировавший для кодирования пространства и времени, запустил в космос новые средства, направляющие навигацию, – спутники. Истории множились, и ноосфера человеческого опыта и памяти охватила мир.
По теории Дарвина навигация – одно из условий выживания: она нужна для того, чтобы избегать хищников, находить пищу и кров. Но причины, заставляющие нас путешествовать, связаны не только с методами и условиями. В разуме и душе есть глубинные уровни, нечто сокровенное, способное отвергнуть, увлечь, призвать, заставить нас отправиться в путь. Нахождение пути нельзя сводить к простому выживанию, ведь тогда необъясним и весь спектр нашего опыта, наших страхов, мечтаний и надежд, которые нами движут, – тех особенностей, какие и делают нас людьми. Именно им и грозят портативные приборы GPS и беспилотные автомобили – в будущем, где мы добровольно отказываемся от самостоятельности ради того, чтобы не заблудиться.
Осенью 2016 г. я подписалась на аккаунт в Twitter с именем @lostTesla. Его создала Кейт Комптон, американский программист. Она рассказала мне, что по дороге из Бостона в Нью-Гемпшир задумалась о твите от Илона Маска. Он писал: одно нажатие кнопки на телефоне – и вы сможете вызвать свою Tesla, которая «рано или поздно найдет вас даже в другом конце страны»
[278]. Фраза «рано или поздно найдет» заинтриговала Комптон, и она задумалась о впечатлениях самого автомобиля. Что он воспринимает? Есть ли у машины первичные ощущения, а значит, и личный, субъективный, осознанный опыт? Тем же вечером в гостинице Комптон за пару часов написала бот – программу, которая самостоятельно пишет твиты. Она представила, что бот – это машина Tesla, которая заблудилась и теперь едет без водителя по сельской Америке в поисках владельца. С тех пор @lostTesla дважды в день делилась в Twitter своими мыслями:
что такое воробей
покинула тихий город/теперь силосная башня, силосная башня, силосная башня/солнце зашло. Все золотое/мои сенсоры чувствуют свет.
я вижу свое отражение в витринах универмага. я покрыта лепестками цветов
мой капот мокрый / я вижу сверкающий грузовик. Много цыплят. Можно я буду цыпленком и поеду с вами? Установленный режим: ЧУВСТВА_ПРИСУТСТВУЮТ.
я остановилась на подзарядку. будут ли мне сниться сны? Мне снятся кролики. Смена флажка: СОН
[279].
За те несколько месяцев, пока я следила за путешествиями @lostTesla, машина все меньше походила на автомобиль и все больше – на некую сущность, обладающую телом, способную видеть, слышать, обонять. Ее наблюдения, пробужденные движением в пространстве, были замечательны; и казалось, она удивлена и рада собственным чувствам к миру. Возможно, эта эволюция логична. Ощущение того, что ты заблудился, – чисто человеческая черта. Животные, обладающие биологическими инструментами, которые, по всей видимости, дают им абсолютную уверенность в их географическом положении, редко сбиваются с пути. Только людям пришлось развить интеллект и эмоции, чтобы «найти свою дорогу», и только у нас появились культурные практики навигации. Возможно, наши эмоциональные связи друг с другом и с местами служат навигационным целям, в том смысле, что ориентируют нас в очень большом пространственном и временном масштабе – путешествии по жизни. Но в будущем, скорее всего, заблудиться уже почти не выйдет, и наши потомки сочтут подобное всего лишь печальной слабостью когнитивных навыков и забавным историческим артефактом, – а заблудившаяся странница-Tesla в то же самое время испытает радость, открыв в себе способность чувствовать.
Эпилог
Наш гений – топофилия
Первое, что сказал мне Джон Стилго, историк ландшафта: «Мне жаль ваше поколение. Оно недостаточно терялось». Я сидела напротив Стилго – шерстяной костюм и галстук-бабочка – в его кабинете на верхнем этаже корпуса Сивера в северо-восточном углу Гарвардского двора. Он уже несколько десятков лет занимал должность профессора на кафедре экологических исследований и известен как эрудит, в чей круг интересов входят история, транспорт, мода, литература, экология и радости велоспорта.
Я пришла сюда поговорить об одном явлении, серьезно беспокоившем Стилго; сам он назвал это явление визуальной неграмотностью. По его мнению, у американцев, вечно занятых и куда-то спешащих, не остается времени исследовать окружающий мир и открывать в нем новое – и они утратили способность даже непосредственно воспринимать этот мир. Стилго убежден, что в эпоху господства интернета, заранее составленных программ и опосредованных данных нам просто придется вновь научиться смотреть и наблюдать – то есть вернуть то искусство, тот важный аспект интеллекта, которым мы как вид по необходимости владели на протяжении неизмеримо долгих эпох вплоть до наших дней. Поэтому Стилго читает курс «Исследование американской окружающей среды: искусство проницательного наблюдения и “случайных” прозрений» – и показывает студентам тысячи изображений американских пригородов, ферм, промышленных зон, заповедников и пустырей в попытке изменить их взгляд на мир.
В своей книге «Что такое ландшафт?» (What Is Landscape?) Стилго пишет: «…анализ ландшафта расширяет возможности. Замечать что-либо – без каких-либо заметок, визуальных или иных, – это увлекательное занятие. Можно свести воедино все, что мы видим на прогулке или когда выходим на улицу по будничным поручениям, – требуются только воля и практика… Изучение ландшафта, даже мимоходом, – уже само по себе терапия и волшебство. Но все зависит от любопытства и внимательности»
[280]. Посвятив несколько книг ответу на вопрос, что такое ландшафт, Стилго пришел к заключению: это земная поверхность, облик которой придают люди. Он предполагает, что присутствие навигационных ориентиров, будь то рифы в море или топографические особенности на суше, может превратить дикую местность в нечто обладающее формой, то есть в ландшафт.
