– Я думаю, что теперь буду чувствовать себя лучше, – он широко улыбнулся, обнажая все тридцать три зуба. – Ты вернулась. Я скучал.
– С чего бы это? – Анжи попыталась высвободить свой локоть, но держал ее Глеб крепко.
– Пойдем к тебе, – приказал Глеб и поволок Анжи к подъезду. Она беспомощно оглянулась.
– Дверку подержать? – Лентяй материализовался из воздуха и встал у них на пути.
Анжи показалось, что Глеб издал звук, каким кошка встречает внезапно возникшего врага – он зашипел. Но оскал быстро превратился в милую улыбку.
– Чип и Дейл спешат на помощь, – произнес он, проводя рукой по плечу Серого и поправляя ему воротничок. – Да, да, что-то такое было. Ты как раз вовремя. Идем.
Он, не глядя, набрал код на замке и приглашающее распахнул дверь.
В кустах появилась голова Воробья, но Анжи махнула ему рукой, чтобы не высовывался, и потянула Серого за собой.
В квартире Глеб повел себя странно. Он постоял в прихожей, покрутил головой, постучал костяшками пальцев по дверному косяку, а потом вдруг сунул руки в карманы и нахохлился.
– Кислая у вас тусовка, – поморщился он. – Пойду я.
И, не попрощавшись, шагнул за порог.
– Ну, вот и понос начался, – вздохнул Лентяй, оглядываясь в незнакомой квартире – у Анжи он был впервые. – Мыть надо яблоки и ничего не поднимать с земли.
– Откуда такие медицинские познания? – недовольно проворчала Анжи, проходя на балкон. С пятого этажа ей хорошо был виден двор. Через него шел Глеб. Шел быстро, не оглядываясь, словно выполнил очень важное дело и теперь торопился домой. Как только он скрылся, из кустов вылез Воробей. Он зачем-то погрозил ушедшему кулаком и плюнул ему вслед.
– Эй ты, шаман! – крикнула Анжи, прерывая театр мимики и жеста в исполнении одного актера. – Поднимайся! Где там твои пирожные?
Встреча действительно получилась скучной. Они в молчании попили чаю, старательно избегая смотреть друг другу в глаза, и так же тихо разошлись.
«Кислая тусовка», – вспомнила Анжи слова Глеба и повалилась на диван. До конца лета делать решительно было нечего.
Глава VI. Убыр
Ночью ей приснился странный сон.
Ярким солнечным днем она гуляет по Варнавицкой плотине, сидит на бережке, болтая в воде ножками. И еще ее кусают комары. Она их не видела, но чувствовала постоянные болезненные укусы в шею. Ей бы как следует хлопнуть по вредным кровососам, но в нужный момент у нее оказывались заняты руки – то за цветком тянулась, то пригоршню воды набирала, то волосы поправляла. Эта борьба с комарами настолько ее утомила, что она с головой нырнула в приятную прохладу пруда.
Конечно, плавать в нем было категорически запрещено. Как-никак, историческое место, может, в нем сам Тургенев с Толстым купались! Но удержаться невозможно.
Вода была прозрачная, как в бассейне. Солнечный свет пробивался до самого дна, освещая все камешки и водоросли. Вскоре она набрела на кого-то, лежащего на дне. Это был Глеб. Он спал.
«Вот нашел место!» – рассердилась Анжи и потянула писательского сынка за руки. Но он был неподъемный. Тогда она подплыла ближе и неожиданно для самой себя поцеловала его в губы. Глаза Глеба тут же распахнулись. Она впервые видела их так близко. Они почему-то были не карими, а ярко-голубыми… Глеб улыбнулся прежней улыбкой, оттолкнулся от дна и быстро поплыл, увлекая за собой Анжи. Сначала она поплыла охотно, а потом вдруг вспомнила, что находится вообще-то под водой и не мешало бы ей вдохнуть воздуха. Как только она об этом подумала, горло ее сдавило судорога и она начала задыхаться.
Глеб глянул на нее своими новыми глазами, одними губами произнес: «Дура!» – и исчез в глубине пруда. А Анжи медленно пошла на дно.
Проснувшись посреди ночи после этого муторного сна, Анжи долгое время не могла отдышаться. Она все хваталась за горло, так что к утру под челюстью у нее появились синяки.
Этот дурацкий сон стал повторяться регулярно. И теперь к тоске последних дней каникул прибавилась ее постоянная разбитость от недосыпа. Анжи совсем перестала выходить на улицу и окончательно прилипла к телевизору, медленно, но верно превращаясь в телепузика. Мама ничего не говорила – все воспитательные маневры она собиралась начинать с первого сентября.
Придя в себя после очередного кошмара, Анжи доползла до телефона и набрала номер Воробья. Просыпалась она теперь поздно, поэтому приветствие: «Добрый день!» было самым уместным.
– Тебе ничего такого не снится? – спросила наконец она после нудного пятиминутного пинг-понга «Как дела?» и «Что новенького?».
– Спасское пару раз снилось, – после долгого размышления выдал Джек. – Как мы на костер ходили.
– А плотина? – уточнила Анжи, разглядывая никак не проходивший синяк на шее. Это как же она ухитрилась так себя схватить, что отметина вторую неделю держится?
– Не, плотина не снилась. Хотя мать всегда говорит, что если снится вода, то это к разговорам.
К разговорам? Тогда самое время звонить Лентяю!
– С праздником тебя! – без предисловий начал Серый.
– И откуда ты такой умный взялся с этими праздниками? – привычно проворчала Анжи.
– Книги читать надо. Праздники древних славян. У них что ни день, то веселье. Работать было некогда.
– А сегодня у нас что? – поморщилась Анжи – ей надоели все эти мифы и предания. Хотелось поскорее обо всем забыть и погрузиться в нормальную человеческую жизнь. Хотя она знала, откуда у Лентяя эти книги – от Агнии Веселой. И зачем она им только их подсунула?
– Что-то лошадиное.
– Вот-вот, скоро ржать начнем, – мрачно хмыкнула Анжи и сразу перешла к другой теме: – Тебе плотина не снится?
– Мне Глеб снится, причем постоянно, – признался Лентяй.
– Надо встретиться. – Анжи нехотя спустила ноги с кровати. – Заодно лошадей твоих отметим.
Лошадей они нашли в парке, там же на лавочке сидел Воробей, все такой же лохматый и суетливый.
– Блин, последние дни каникул, а мы фигней страдаем. Надо что-то замутить!
Анжи с Серым тускло посмотрели на него. У них не было сил ничего мутить, им и так было хорошо, на лавочке.
Так они и сидели, подталкиваемые неугомонным Воробьем хоть к каким-нибудь действиям, когда Анжи заметила, как в гуляющей толпе прошел… Лутовинов!
Сонливость с нее как рукой сняло. Она села ровно и захлопала ресницами. Лет десять назад мужик с бородой еще вызывал у прохожих повышенный интерес, сейчас растительность на подбородке никого не удивляет. Вот и Лутовинов гулял по парку, не привлекая к себе особого внимания. Борода была при нем, только кафтан немного видоизменился, став более похожим на пиджак.
– Ты видишь то же самое, что и я, или это глюк?
