– А ты самое интересное прихватил, – заметила она.
Писательница провела тонким пальцем по корешкам книг, выставленных Лентяем на тумбочке. Расставался он с ними неохотно – в них и правда было самое интересное.
– А Глеба нет, – проронила Светлана, глядя уже на Анжи. – Он в школе. Странно, что вы не на занятиях… – Шелестя шелковым халатом, она поплыла вглубь коридора. – Проходите! – раздалось из недр квартиры. – Я угощу вас чаем.
Весь коридор от пола до потолка был занят книгами. Огромный стеллаж тянулся вдоль всей стены. «Веселая, Веселая, Веселая…» – смотрело с каждого корешка. Большинство книг повторялись, но все равно, количество впечатляло. Было их наименований пятьдесят.
– Что вы сейчас пишете? – завел светскую беседу Серый.
– Так, ничего интересного, – медленно протянула Светлана и убрала со стола томик «Записок охотника» Тургенева. Точно такой же, какой был у Лентяя в Спасском. Анжи невольно пнула Серого ногой под столом, он понимающе кивнул.
– А вы привезли какую-нибудь историю из Спасского? – продолжал гнуть он свою линию.
– Я не за этим ездила, – мило улыбнулась писательница. – Хотелось посмотреть, как проходят славянские обряды. Мне понравилось. Еще эти легенды о старом барине… Было интересно потом заново перечитать Тургенева. Может быть, в конце октября я туда еще раз съезжу.
«Почему в конце октября?» – хотела спросить Анжи, но сдержалась. У нее было слишком много прямых вопросов, но задавать их, судя по всему, пока не следовало. Ей казалось, что в каждом слове писательницы есть какой-то свой тайный смысл.
– А что было с Глебом? – несмело вступила в беседу Анжи.
– Лихорадка. – Светлана вальяжно сидела на стуле, струями стекали складки халата. Для завершения образа ей не хватало сигареты в длинном мундштуке, как у Стервеллы де Виль в «Сто одном далматине». – Врач сказал, что так бывает, если ходить ночью по влажному лесу.
– Сто раз была в ночном лесу, и со мной ничего не случалось, – дернула плечом Анжи и испуганно покосилась на Лентяя – все-таки она не выдержала и брякнула то, чего не должна была говорить. – Ой, это мы с Глебом ходили цветок папоротника искать… – пробормотала она, окончательно теряясь.
– И как? Нашли? – казалось, в глазах писательницы впервые сверкнул огонек заинтересованности.
– Найдешь тут, когда сразу лешие набежали и эти… русалки приплыли, – попыталась свести все к шутке Анжи.
– Да, граница между нашим и потусторонним миром тонка, – задумчиво произнесла Светлана, откидываясь на спинку стула. Она была настолько погружена в себя, что не замечала: перед гостями стоят только чашки с чаем, ни печенья, ни конфет. – Но иногда она приоткрывается.
Анжи понимающе закивала: эту лекцию Светлана им уже читала.
– А Глеба совсем… это… вылечили? – вернулся к теме, из-за которой они сюда пришли, Лентяй.
– Я думаю, да, – писательница с любопытством посмотрела на своих гостей. – Дело в том, что мы с ним последнее время мало общались. Он постоянно где-то пропадает. – Она снова пристально посмотрела на Анжи. – Я думала, что он ходит к тебе в гости.
Анжи зарделась и опустила глаза в чашку, но смотреть там было не на что. Чай давно был выпит, а больше гостям ничего не предложили.
Ребята стали собираться на выход.
– А вот если бы вам предложили написать книгу, где в наш мир во время праздника Ивана Купалы, ну, когда границы открываются, пришел дух неуспокоившегося покойника? Как бы вы его отсюда обратно отправили?
– Ну, граница – вещь такая… – задумчиво протянула Светлана, глядя в окно. – Если она существует, всегда найдется кто-то, кто захочет ее нарушить. А безбилетных пассажиров отсюда всегда можно отправить тем же рейсом, которым он «приехал». В тот день, когда эта граница открывается.
– А когда она откроется в ближайшее время? – с замиранием сердца спросил Серега. Такой вариант в голову ему не пришел, поэтому он восхитился этим простым решением.
– Это, конечно, не проходной двор… – Они снова стояли в прихожей, и писательница водила пальцем по стопке книг. – Но ближайшее время – кажется, родительский день. Или нет! – она довольно щелкнула пальцами. – Как же! Хэллоуин.
– А это-то здесь при чем? – удивилась Анжи. – Это же американский праздник. Какое отношение их тыквы имеют к нашим папоротникам?
– Это не американский праздник, а кельтский, то есть народов Ирландии и Шотландии. – Писательница перестала улыбаться и выпрямилась. Казалось, невежество Анжи повергло ее в шок. Она стремительно прошла по коридору в противоположную от кухни сторону. Посыпались на пол какие-то тяжелые предметы. – А знаете, вы мне подали идею, – проговорила она из глубины квартиры, и это стало знаком для Лентяя и Анжи, что они тоже могут туда пройти. – Никогда не задумывалась, как славянские духи контактируют с кельтскими.
«Что тут думать! – хотела крикнуть Анжи. – У вас под боком ходит живой пример, каждый день в коридоре с ним сталкиваетесь». Но она промолчала. Светлана с Глебом могли быть и заодно, тогда им с Лентяем из этой квартиры дорога только до ближайшего кладбища.
– А ведь действительно, какие похожие праздники! – Светлана выложила на стол шикарный альбом с разноцветными гравюрами и скупыми описаниями. – Вот, это рассказ о празднике Самхэйн у кельтов. Это был день, когда открывалась граница между мирами живых и мертвых. Чтобы не стать добычей тени, люди наряжались в звериные шкуры с головами, гасили огни в домах и своим устрашающим видом отпугивали привидений. Смотрите, все сходится – костер, отпугивание нечистой силы, яркие устрашающие наряды и духи, которые приходят из того мира в этот.
– И как же наши с их духами общаются? – осторожно спросила Анжи, боясь своей непонятливостью рассердить хозяйку.
– Не существует ни наших, ни их, ни чьих-то других, – легко махнула рукой Светлана. – Духи – это некая сила, живущая независимо от наций и географических понятий. А уж как их называть – лешим или дриадой, русалкой или феей – это неважно. От названия смысл не меняется. Просто у славян «День открытых дверей» был в середине лета, а у друидов – на границе сезона, когда лето переходит в зиму. Тот и другой случай универсальны, это действует всегда! Вот, смотрите.
Она развернула в сторону гостей альбом. Там был изображен домик с башенками, стоявший на лысой горе, на переднем плане торчали два сухих дерева, на ветке одного из них сидел ворон, под деревьями устроились два надгробия. А за домиком поднималась большая, в размер его самого, луна. Внизу была подпись «Замок Кощея».
– Все уже давно смешалось, мы – граждане мира, – непонятно чему радовалась писательница. – Друиды знали об этом заранее! Граница, духи… – Альбом захлопнулся. – Да… Назывался праздник Самхэйн, но потом он стал Днем Всех Святых, то есть Хэллоуином, и переехал в Америку вместе с ирландскими переселенцами. А оттуда уже вернулся обратно в Европу и добрался до нас. Мы должны быть в чем-то благодарны американцам – они сохранили нам этот день, а то бы он забылся. Кстати, у них там, в США, Хэллоуин не считается официальным праздником, церковь его не признает. Так что американцы резвятся по собственному почину.
