– Валентин! – позвала мама. – Что там у тебя? Открывай.
– Мама? – Свой голос показался ему чужим. – Это ты?
– Валентин, не придумывай! Выходи быстро, тебе в школу пора.
Остатки сна слетели с несчастной Валькиной головы, он огляделся. Шкаф стоял на месте, в нем ничего, кроме одежды, не было. Все рамы были измазаны разноцветным пластилином. Даже на окне были разводы. Учебники валялись на полу. Со стороны коридора продолжали стучаться. Стул, ножкой вставленный в ручку, не давал открыть дверь снаружи.
– Мама, а это правда ты?
– Господи, да что с тобой? Ты там не заболел случайно?
– Как фамилия Машки? – на всякий случай спросил Чайник.
– Подгорнова. Может, врача вызвать?
Шейкин облегченно вздохнул и начал разбирать свою баррикаду. На пороге действительно стояла мама, и вид у нее был встревоженный.
– Ты цел? – она испуганно огляделась. – Это что, война?
– Нет. Это я уроки делал, не хотел, чтобы мне мешали, – не моргнув глазом, соврал Валька.
– Какое рвение в конце года… – К Валькиному счастью, мама не видела заляпанного окна, скрытого шторой. – Иди завтракать, тебе в школу пора.
Валька пинком ноги отправил клюшку обратно под кровать и пошел на кухню, по дороге с опаской покосившись на приоткрытую дверь туалета. Но оттуда никто вылетать не собирался.
Вафлю он увидел еще издалека. Тот неуклюже топтался посередине школьного двора. Валька жестом руки прервал поток Машкиных мечтаний о том, как им классно будет вдвоем в Самаре, и сделал два шага назад.
– Подсопкина, – устало произнес он, – ты лучше не мечтай, ты чем-нибудь полезным займись – деревья сажай или клумбы поливай. А лучше сделай так, чтобы Семенов не заметил, как я войду в школу.
Машка обиженно сморщила носик, так что веснушки звонко цокнули, столкнувшись друг с другом, и пошла к одинокому Вафле. Она смогла развернуть его так, чтобы он не смотрел в сторону Шейкина. Но когда Валька уже схватился за ручку двери, за его спиной раздался радостный крик:
– Валя, а я тебя жду!
– А я тебя – нет, – отрезал Чайник, зло поглядывая на ставшую пунцовой Подгорнову. – Чего ты здесь торчишь?
– Я подумал, откуда взялся у тебя этот медальон? Может, его вернуть надо? Вдруг кто-нибудь потерял.
– И долго думал? – ехидно осведомился Валька.
– Я решил, что этот медальон кто-то может искать. Что для него это важно.
У Вальки в голове родилась гениальная идея.
– Давай его сюда, – протянул он руку, – я положу туда, откуда взял.
– А у меня нет, – растерянно заморгал глазами Коля. – Я его дома оставил. Такая ценная вещь – вдруг снова потеряется.
– Пойдем. – Валька уже шагал вниз по ступенькам. – Зайдем к тебе, заберем.
Ему пришло в голову, что если медальон окажется у него, то все беды закончатся и к нему не будут лезть всякие упыри и вурдалаки.
– Я сейчас не могу, – насупился Вафел. – Уроки скоро начнутся.
– Никуда твои уроки не денутся.
Семенов задумался. По выражению его лица было видно, что сейчас в его душе идет мучительный процесс выбора, но врожденная правильность взяла верх.
– Мы потом сходим, – пообещал он. – Сегодня в школе последний день, вдруг что-нибудь полезное скажут.
– Полезное только в витаминах бывает, – огрызнулся Чайник. – Идем сейчас.
Колька отчаянно затряс головой и вбежал в двери школы.
– Валечка, я… – начала оправдываться Машка, но слышать ее Валька уже не мог.
Из-за упрямства Вафли Шейкину пришлось высидеть все уроки до конца. Зато на последнем часе он был вознагражден возбужденным рассказом Семенова о страшном сне, приснившемся ему этой ночью.
– Представляешь, – нервно шептал Коля, забыв о том, что собирался слушать все важное, о чем говорят учителя в последний день учебного года, – снится мне, что я собираюсь в школу. Портфель собрал, рубашку чистую надел, а очки найти не могу. Везде смотрел. Залезаю под кровать, а там труп лежит. Я бросаюсь к шкафу, а оттуда трупы так и посыпались. Я испугался и сразу же проснулся.
Валька опешил. Надо же – им обоим одинаковые сны приснились. Может быть, медальон начал на Вафлю действовать?
Шейкин еле досидел до конца занятий и всяческих прощаний до следующего сентября и сразу после звонка потащил Семенова на улицу. Подгорнова увязалась следом.
– А ты куда, Подкучкина? – остановил ее Чайник. – Катись домой вещички складывать. Ты что, забыла, что мы завтра уезжаем? Да! Много можешь с собой не брать. Вряд ли ты там долго проживешь.
Одноклассники вышли из школы и отправились петлять дворами к Вафлиному дому. По дороге Коля в который раз пересказывал легенду о Летучем Голландце, поведал, как его папа созвонился с каким-то профессором и тот сказал, что медальон очень ценный и, если он подлинный, его с радостью купит любой музей. Валька подумал, что этот медальон было бы здорово продать, получить кучу денег и купить на них новый велосипед с двадцатью четырьмя скоростями.
Но мечтания были прерваны самым грубым образом. На него набросилась огромная лохматая черная собака. Она бесшумно вынырнула из-за дома и сразу кинулась на Вальку. Он не успел и руки поднять, как оказался прижат лающей тушей к земле. Собака распахнула гигантскую пасть и потянулась к горлу своей жертвы. Шейкин зажмурился. Больше он ничего сделать не смог: собака оказалась невероятно тяжелой. Он изворачивался под ней, как мог, пока не выдохся. Собака победно взвизгнула, смыкая зубы на шее жертвы.
Но вместо того, чтобы откусить Чайнику голову, она клацнула зубами, больно ткнулась мордой в Валькин нос и повалилась на землю. Вафел для верности еще пару раз стукнул ее портфелем, поддал ногой, и псина мгновенно скрылась.
– Ловко ты ее… – Шейкин никак не мог прийти в себя и отдышаться. Перед ним все еще продолжал маячить призрак собачьей морды.
Коля стоял, ссутулившись, как будто все силы отдал на борьбу со зверем и больше уже ничего сделать не мог.
– У вас тут всегда бешеные собаки носятся? – Валька скептически оглядел вновь испачканную куртку. – Предупреждать надо.
– Ты цел? – выдавил из себя Семенов. – Я так испугался.
– Нормально. – Шейкин повел плечами, проверяя состояние всех своих суставов. – Спасибо тебе. Чего встал? Потопали дальше.
Колина комната была похожа на книжный развал. Книги лежали везде – на кровати, под кроватью, на полу и под столом. У него даже сидеть было негде, потому что на стульях тоже лежали стопки книг.
– Вафел, – присвистнул Чайник, – тебе чего, делать нечего, всякой фигней маешься? – Он брезгливо, двумя пальцами, взял книжку в яркой обложке, повертел в воздухе и осторожно положил на место.
