– У меня руки с дефектом, – честно ответила Вика и зажмурилась, ожидая дальнейшие вопросы, но они не последовали. Хорошенькая лаборант Аленка вполне удовлетворилась таким ответом и продолжила прихорашиваться в маленькое зеркало, словно она собиралась не на пробежку, а на свидание.
– А фингал под глазом откуда, неужели патрулировала вечерние улицы, как героиня фильма «Самая обаятельная и привлекательная», и заработала его при задержании преступника?
– Нет, – сказала Вика, решившая перестать стесняться и начать говорить правду, – получила от одной девушки за то, что украла ее ребенка.
– Да ты полна сюрпризов! – громко захохотала Аленка. – Расскажешь или это секрет?
– Это нелепая ошибка, – вздохнула Вика, – и совершенно не интересно.
– Ну хорошо, – не стала настаивать Аленка. Вике вообще она показалось легкой и необременительной, словно девушка жила своей жизнью и не лезла в чужую.
– А ты не боишься бегать одна по острову, ведь тут, говорят, произошло два убийства? – спросила Вика, вспомнив про задание. Она по-прежнему не верила, что может быть полезна этим странным людям, но была благодарна за первую авантюру в своей жизни. Вот так взять и уехать от матери, без спроса, без объяснений, на далекий Байкал, да еще и не брать трубку, когда та звонит, для девушки это было сопоставимо с подвигом. Самое главное и одновременно ужасное – ей это нравилось. Она вырвалась из-под материнского влияния, где ей ежесекундно напоминали про дефективность и ущербность. Оказалось, если тебе не напоминают об этом постоянно, то иногда даже можно забыть об этом, если не навсегда, то хотя бы на время не нести в себе тягостную мысль о том, что твой дефект отвратителен.
– У меня черный пояс по карате, и я в Москве два раза в неделю качаю железо, – вновь улыбнувшись, словно хвастаясь своими невероятными ямочками на щеках, сказала Аленка, – так что этого сумасшедшего ублюдка ждет сюрприз, если он только задумается на меня напасть. Но если серьезно, я думаю, это какие-то местные счеты, ведь жертвы все жители Ольхона, да и манера убийства больше подходит этим, – она долго подбирала слово и после, видимо, решив, что Вику она знает плохо и потому надо быть сдержанней, произнесла брезгливо, – местным жителям. Вот, например, их главный шаман одет как пещерный человек, ездит, все выискивает, взгляд как у сумасшедшего. К нам приезжал, вглядывался в нас, все вынюхивал, в прямом смысле слова. Или маленький бурят, что живет вон в том доме, – Аленка указала пальцем в маленькое окно, где виднелся огромный одинокий дом. – Вредный до ужаса, собака у них огромная, говорю ему, держите на привязи, а он морщится так и говорит: гуляй, Бурхан, не бойся злую тетю. Сумасшедшие они тут все, – выдала свой вердикт Аленка и, махнув Вике рукой, выпорхнула на улицу.
В желудке неприлично урчало. Вика только сейчас осознала, что маковой росинки во рту не держала. Помня, где Аленка ей показывала кухню-столовую, она направилась на поиски пропитания.
В таком же вагончике, но очень уютно приспособленном под приготовление пищи, за столом сидела женщина и чистила картошку.
– Здравствуйте, – поздоровалась Вика и уже собралась уйти, как та улыбнулась и радостно замахала рукой.
– Приветствую, – сказала она и улыбнулась, – вы, наверное, новые сотрудники. Меня зовут Марта Виссарионовна, я помощник Дарьи Дмитриевны и на время еще и повар.
– Я Вика, – она решила не выпендриваться, потому как от голода начало подташнивать, – можно что-нибудь проглотить, желудок уже разговаривает.
– Проходи, у нас тут самообслуживание, пока я не найду повара. После убийства местные не очень хотят у нас работать, вот приходится полуфабрикатами питаться. Уже который день. А мне что-то захотелось жареной картошки, вот решила нажарить и ребят чуть-чуть побаловать. Пока буду готовить, вы пару бутербродов съешьте, там и колбаса в холодильнике, и хлеб.
Женщина была простой и располагающей. Вика сделала себе бутерброд и, насладившись первым укусом, буквально просмаковав, и запивая горячим чаем, с облегчением выдохнула. Полное ощущение спокойствия и даже немного счастья словно опустилось ей плавно на плечи. Картошка уже скворчала на сковородке, поэтому разговаривали почти крича.
– Девушка, что у нас кухаркой работала, – рассказывала Марта Виссарионовна, ловко управляясь лопаткой и перемешивая картошку, – такая рукодельница была, готовила так, что пальцы оближешь. Правда, глупенькая, но на ее кулинарные способности это никак не влияло. Жалко бедняжку, слов нет. У кого только на нее рука поднялась.
– А в чем проявлялась ее глупость? – поинтересовалась Вика.
– Вы знаете, знаменитый Эйнштейн говорил: «Образование – это то, что остается после того, как забывается все выученное в школе». Так вот у этой девочки не было даже того, что нужно забывать, не было основы. Как пример, сидим мы с ней чаевничаем, а на улице ветер свистит, тут видимо это нормальное явление. Ну я Пушкина и прочитала, глядя в окно: «Вечор ты помнишь, вьюга злилась, на мутном небе мгла носилась, луна как бледное пятно сквозь тучи мрачные желтела, и ты печальная сидела». А она вздохнула и говорит мне, красивые вы стихи пишете, только я не печальная.
Вика хихикнула, а Марта Виссарионовна, в очередной раз помешав картошку, добавила.
– Или вот еще, говорю, вы периодически проверяйте наличие продуктов для того, чтоб я их пополняла, а она мне, периодически – это как? Только в начальную школу и ходила, рассказала мне, что в семье пять братьев и сестер, матери было тяжело с ними одной справляться, она старшая, вот и не случилось у нее школы. Жалко девчонку, – в который раз сказала помощница и даже смахнула слезу, – бежала на свидание, а встретила смерть.
– К кому на свидание? – спросила Вика, от неожиданности уронив бутерброд.
В это момент в небольшой вагончик вошли трое мужчин. Великан Миха, Никита, личный лаборант Дарьи Дмитриевны, и тот, кому Вика улыбнулась по-настоящему, кого была действительно рада видеть, словно старого друга – Эндрю.
– Вы вовремя, – засуетилась вокруг них Марта Виссарионовна, – картошка готова, можно приступать к дегустации. Особого вкуса не обещаю, но, честно говоря, это блюдо трудно испортить, так что налетайте.
Она щебетала без остановки, словно боялась взглянуть на Вику, боялась, что она повторит свой вопрос.
Шаман
– Ванжур, пора идти к гостям, – сказал Алтан, заглянув в комнату шамана. Он старался его не трогать, потому что видел, что тот пришел после общения с духами очень расстроенным и каким-то потерянным.
– Как там Айк? – первый раз после того, как Ванжур пришел с горы Шаманки, он заговорил с другом.
– Так паря молодец у нас, – улыбнулся Алтан, и у Важура потеплело от того, что друг считает Айка уже своим, – мне на кухне помогал целый день, крутился, все ему интересно.
– Балта не приходил? – спросил Ванжур и тяжело вздохнул.
– Что этому нехорошему человеку здесь делать? – грубо ответил Алтан, он в отличие от Ванжура никак не мог простить шамана за подлость, что тот учинил семь лет назад, когда поднял вопрос о лишении Ванжура звания главного шамана Острова. Они дружили, и поэтому именно от Балта шаман не ожидал такого и был расстроен, но простил его, а вот Алтан не мог никак этого сделать.
