– Ещё Костя попросил притвориться, что у меня давление, – тихо сказала Эмма, – чтоб вызвать врача, он сказал, что плохо ему, но он не хочет показаться слабым.
– Ты что несёшь, – зашипел на неё Константин, – дура.
– Папа, скажи, что это не правда, – прошептала Вася, но тот не шевельнулся, даже не повернул головы в сторону дочери.
Следователь сидел на шикарном диване, уже потирая руки в предвкушении хорошего раскрытого дела, но сдерживал себя, ведь он им с утра пообещал до конца ничего не предпринимать, пока московские сыщики не закончат своё дело.
– Кстати, Эмма… – вздохнув, продолжил Алексей, – а вы, Виктор, знали, что Эмма – сестра Константина по матери?
По комнате пронёсся вздох, было непонятно – это от удивления или от догадки, но все были в шоке. Даже полицейские не выдержали и встали по периметру комнаты, почувствовав, как накаляется обстановка в доме.
– Нет, – ответил Виктор, казалось, он уже устал поражаться.
– Мать Константина после того, как уехала на юг, и не с врачом, как все говорили, а с уголовником, через два года родила там чудесную девочку и назвала её Эммой. Правда, наслаждалась она семейной жизнью недолго, когда Эмме было пять лет, маму вместе с сожителем взяли на краже и вновь посадили, девочку же определили в детдом. Матери дали немного как соучастнице, и она, выйдя на свободу, вновь взяла дочку обратно. Правда, счастье опять было недолгим, мама, уже не привыкшая к жизни простой, снова погорела на воровстве. В общем, жизнь прошла у девчонки в детдоме. Когда она выросла, решила найти брата, время было тяжёлое, Константин и так жил за ваш счёт, поэтому сестру не принял, но и отталкивать не спешил. Устроил её в институт, где преподавал сам. Однажды Родька увидел, как Константин разговаривает с Эммой, и пропал. Тот представил её как свою ученицу и познакомил их. Хоть они и решили не говорить вам о своём родстве, в этом не было ничего предосудительного, пока не появилась их маман.
– Этого просто не может быть, – сказала Луиза, глядя на Эмму и Константина, – я не могла все годы этого не замечать.
– А вы и замечали, – согласился Алексей, – правда интерпретировали это по-своему, решив, что они любовники.
– Была ещё и мама? – спросил Виктор.
– И вы её, к несчастью, знаете, она второй человек в вашем доме. Вы бы никогда не взяли к себе работницу с криминальным прошлым, но вам её посоветовала сама Эмма, а ей вы доверяете как себе. Познакомьтесь, Элеонора Борисовна, мама Константина и Эммы, – домоправительница на этих словах стала озираться по сторонам, словно ища пути побега, но это было невозможно, – именно она и попросила своего друга-уголовника сыграть доктора. Если бы не горе в доме, то, конечно, всем бросилось бы в глаза тюремное прошлое нашего лекаря, но на это и был расчёт. Паника в доме, убитые горем люди не заметят того, что врач «Скорой помощи» пьёт чифир и носит наколки, определяющие принадлежность к миру криминала. Но под любой логический расклад не подходит наша Матильда, она, сама того не заметив, вычислила бывшего уголовника в два счёта.
Константин сидел скрючившись, его знаменитая осанка пропала, глаза потускнели, и из красивого мужчины он превратился в скользкий противный мухомор.
– Вы знаете, Виктор, а тут начинается ещё более страшная история, – Алексей взглядом предупредил Толяна, у них была договорённость держать хозяина, чтоб ничего не натворил.
– Мы связались со следователем, который вёл ваше дело, тогда, когда погиб Родька, – на этих словах Виктор сжал кулаки и выпучил глаза, боясь услышать что-то ещё более страшное. – Следователю не давало покоя слово, которое вы последним услышали от вашего брата, это было слово «сапоги». Ну не мог человек в экстренной ситуации что попало выкрикнуть. Следователь даже разрабатывал теорию о некоем созвучном слове, возможно, вы услышали что-то не так. Но вы услышали верно, ваш брат крикнул именно «сапоги». За два дня до этой поездки Родька купил у Луизы в институте сапоги для своей любимой жены, и, когда подошли к нему с пистолетом и приказали опустить голову в землю, он увидел на нападавшем эти самые сапоги, он узнал их, это были голодные девяностые, тогда такие сапоги были бомба, – грустно сказал Алексей.
– Ты?! – закричал Виктор в сторону Эммы.
Она в ответ лишь закрыла лицо руками и заплакала.
– Нет, – прервал его возмущение Алексей, – Эмма сразу отдала сапоги своей матери. Та появилась тогда, как чёрт из табакерки, и стала требовать от своих детей денег. Как у такой авантюристки и жестокой женщины могли родиться такие мягкие дети, не понятно. Дочка откупилась единственной дорогой у неё вещью – сапогами, а сыну нечего было дать жадной матери-уголовнице, и в силу вступило стечение обстоятельств. Именно когда мать сидела у Константина на работе и выпытывала хоть что-то из непутёвого сына, позвонили вы, Виктор, и рассказали о своей поездке за машинами. Мать с глубоким криминальным прошлым имела пистолет и огромное желание разжиться деньгами. Она уговорила Константина помочь ей забрать у тебя эти деньги, пообещав, что после исчезнет из их жизни навсегда. Ваш брат согласился, не хочу сейчас его оправдывать, – сказал Алексей, – но мне хочется верить, что он думал, будто пистолет не заряжен. Уже когда Элеонора Борисовна, испугавшись странного выкрика, выстрелила в Родьку, всё пошло не по плану, Константину ничего не оставалось, как ударить вас по голове камнем.
– Откуда такие подробности, – всё ещё сопротивлялся Константин, – ваша буйная фантазия меня пугает, да как вы вообще смеете обвинять меня в убийстве брата?
– Все знают, что вам, Константин, не стоит пить, вы становитесь хвастливым и болтливым. Вы сами поделились этой историей с Марго, отдыхая у неё в кровати с бутылочкой вина. Наш коллега всю ночь пересматривал сохранённые видео и нашёл вашу пьяную исповедь. Я думаю, этот ваш глупый поступок тоже повлиял на решение убить Марго, с тех пор вы стали её бояться.
Вдруг Константин, словно перестав бороться сам с собой, неожиданно начал говорить:
– С самого детства я жил с ощущением неполноценности, – при этом его лицо исказилось и стало отвратительным, – Витя самый сильный, самый добрый, а Костик трус. Старался учиться хорошо, ведь самый лучший Витя этого не мог, мозгов ему не хватало, но и здесь пролетел. Ботаников в школе не жалуют, поэтому стал отхватывать. Но здесь вновь появился Витя, защитил и одновременно унизил, сказав «Эх ты, хлюпик». Как же я тебя тогда ненавидел. В школе все мне завидовали, у тебя такой брат классный, а мне хотелось крикнуть: не брат он мне вовсе. И мать, что воспитывала меня с года, всё равно его любила больше, ведь он ей родной, а я так, бесплатное приложение к отцу. Когда начались девяностые, кто всех содержит, кто на еду зарабатывает и детям на одежду, – конечно, Витя. Такой благородный, принесёт деньги, положит на стол и с издёвкой спросит: что, так и не платят тебе, Костик, в институте? А я не привык унижаться на рынке, я не торгаш и в рэкетиры не мог пойти, а этот везде успевал. Васька моя к нему бежала радостнее, чем к отцу, ведь я не мог ей подарок принести, а этот носил, специально, чтоб меня унизить. Тогда, на осенней дороге в Находку, должен был умереть ты, а не Родька, слышишь, ты. Мама всё просчитала, раз ты за рулём, к завалу пойдёт Родька, но и здесь ты решил проявить свою показушность. Оставил Родьку сидеть в машине, а сам пошёл к завалу. Это я сказал маме – убей, она не знала вас в лицо и поэтому перепутала.
