— Значит так, — сказала Зина, уже привыкшая командовать взрослыми мужчинами, а они почему-то все очень быстро принимали её управление ими, — сейчас говорим по факту и только правду, — обратилась она к Феликсу. — Кто ты, зачем к нам затесался и почему господа с плохой репутацией ООО «Хозяева жизни» тобой интересуются?
Феликс знал, что этот момент придёт, и всё же был не готов.
— Это долгий разговор, — сказал он, ёжась на весеннем ветру, просто чтоб потянуть время и решить, что он будет говорить, а что нет.
— А ты постарайся, — очень спокойно, но твёрдо сказала Зина, — у тебя есть пять минут. Если ты сейчас будешь неубедительный, то мы разорвём с тобой контракт в одностороннем порядке и даже не купим билет до Москвы.
— Жёстко, — ухмыльнулся Феликс, — тогда и я ставлю вам условия. Говорю один раз и оправдываться не буду, не поверите — ваше право.
— Договорились, — согласилась Зинка. Алексей же стоял молча, словно это была дуэль двух людей и ему не было там места.
— Вы знаете про алмаз Великий Шива? — спросил Феликс.
— Ну, что-то слышала, — ответила за всех Зинка, — изначально служил глазом у статуи индийского божества многорукого Шивы. Но ведь он пропал довольно давно, веке в девятнадцатом, и если меня не подводит память, кроваво.
— А вы, шеф, неплохо осведомлены, — засмеялся Феликс.
— Я неплохо образована, — поправила его Зинка.
— Ну так вот, этот камень 489 карат считался одним из самых больших алмазов Индии. Он имел нежно-голубой цвет и последний раз всплывал во Франции, когда один из наших мигрантов в 18-м году купил его на аукционе в Париже.
— Пять минут, — напомнила Зинка, улыбаясь, и постучала по своим часам.
— У меня в цирке был закадычный друг Севка. Обычно не дружат из разных кланов. Ну, — пояснил Феликс, — гимнасты не дружат с фокусниками, а он был верхний, так называют гимнастов, работающих на высоте, или тех, кто опирается на нижнего. Севка был изгоем даже среди своих. Почти все гимнасты в цирке были «опилочные», ну то есть цирковые дети, которые с молоком матери впитали то, что они особенные. Такие не любят чужих. Севка же пришёл из училища, маленький, лёгкий, юркий, такого артиста очень не хватало для номера, поэтому его взяли в цирк, а в семью вот не приняли. Я пожалел его, потому что тоже был таким же чужаком. С десяти лет я почти жил там, и запрет посещать его у моего дяди считался наказанием, которое практиковалась очень редко, но своим так и не стал. Родители мои были не циркачи, а дядя для цирка слишком дальнее родство.
— Феликс, сократите, пожалуйста, ваш рассказ, — попросила Зинка, — у нас три дня прошло, а в копилке из найденного только убийства тридцатилетней давности.
— Но это важно для понимания! — шутя возмутился Феликс. — Вы обещали не перебивать.
— Хорошо, — махнула головой Зинка — но постарайтесь пропустить ваше несчастное детство.
— Детство у меня было счастливое, а что может для пацана быть более интересным, чем цирк со своими чудесами, — воодушевлённо поправил он Зинку, но, увидев её закатывающиеся глаза, сменил тему: — Дядя тяжело заболел, нужно было много денег для лечения за границей. Хоть и кажется всем, что мы, артисты, да ещё и московского цирка — богачи, но больших денег у нас не было никогда. Вот тогда Севка и предложил мне работу. Он сразу предупредил, что это криминал, но сказал, что пойдёт на это со мной. Наш шпрехшталмейстер уже давно это предлагал ему.
— Кто? — не поняла Зинка.
— Ну это ведущий представления, — пояснил он.
— Конферансье, — махнула она головой.
— Ну да, но это только так кажется, на самом деле это второй человек в цирке. Он участвует в клоунских репризах между номерами программы, руководит униформистами, — продолжал Феликс и, вновь увидев немой вопрос в глазах Зинки, пояснил, — так называют рабочих сцены. Также он следит за соблюдением безопасности всех номеров и организовывает репетиции. С ним никто не ругается, и его все уважают. Если по-тюремному, то шпрехшталмейстер — это смотрящий на зоне, — засмеялся от своего сравнения Феликс, — прошу прощения, деформация произошла, надеюсь временная.
— Тоже очень надеюсь, но на то, что ваш рассказ перешёл экватор и теперь мы узнаем главное, — сказала Зинка.
— А что для вас главное? — спросил Феликс, по-прежнему улыбаясь, но уже как-то грустно.
— Почему ты здесь? — напрямую спросила она, пристально взглянув в его глаза, словно стараясь прочесть там правду.
— Потому что ты позвала, а я не смог отказать. Ты знаешь, шеф, — сказал Феликс, очень серьёзно глядя ей прямо в глаза, — ты умеешь просить так, что за тобой хочется идти.
Зинка растерялась от такого ответа, вроде бы ничего лишнего он не сказал, а она покраснела и даже почувствовала, как жар бросился к щекам.
— Всё просто, — продолжил он, словно не заметив Зинкиного смущения, — дальше на нас вышли Хозяева жизни и объяснили задачу. Собственник этого алмаза, бабулька преклонных лет, готовящаяся, видимо, уже к праотцам, решила подарить его музею. Это будет единственный раз, когда тот покинет своё тайное жилище. Я даже не знаю и знать не хочу, сколько людей работало на них, узнавая эту информацию, тем более живы ли они. Да, и это всё я знаю от Севки, так как со мной такими подробностями не делились. Моё поручение сводилось к тому, чтоб с помощью ловкости рук украсть у девушки секретаря цифровой ключ от сейфа в гостинице. Задача Севки была сложнее, он должен был по почти пустой стене подняться на восемнадцатый этаж в гостинице в час икс и с помощью этого цифрового ключа открыть сейф.
— Но что-то пошло не так, — поняла Зинка.
— С моей стороны всё было гладко, — махнул головой Феликс.
— Девушка очаровалась и почти сама отдала тебе ключ, — поддела она его. Феликс же не стал спорить с её версией, а лишь ухмыльнулся.
— Но сейф в гостинице оказался пуст, — продолжил Феликс. — Когда Севка пришёл к хозяевам со словами «платите, мы выполнили свою работу», они отказались. Я попал в тюрьму за соучастие в грабеже, ведь, как оказалось, камень всё-таки пропал, а Севка попал в реанимацию, а позже на кладбище. Вот такая история. На суде я не сказал ни слова о Хозяевах, потому как, по идее, и не должен был знать о них, стараясь сделать всё, чтоб они так подумали. Понимая, что Севка умер не просто так, я придерживался версии, что друг, который на тот момент был уже мёртв, просто попросил украсть ключ, не понимая для чего. Моя версия была такова для всех, для дяди, для друзей и для суда в том числе. Именно Николаю я обязан всего тремя годами, дядя нанял мне хорошего адвоката, и он сделал всё, что было в его силах. На момент ограбления у меня было железное алиби, аттракцион «Распиливание человека», который я исполнял, видели 2000 зрителей, я был на арене.
— Что они от тебя хотят? — спросила Зинка. — Они потребовали у Алексея следить за тобой и передавать им все твои передвижения.
На этих словах холодок пробежал по спине Феликса, но он постарался пошутить.
