— Чего?
— Я тебе помогу, — заверил он громким, конспиративным шепотом. — На шухере постою.
Я рассмеялась.
— У тебя шутки, а мне жить негде.
— Я не шутил, когда предложил поехать со мной, — взгляд стал прямым. — Если это не твоя фантазия, то наспех такие дела не проворачиваются.
У него была странная манера разговаривать, вроде бы всё по приколу и в тоже время нет.
— А как? Как сделать так, чтобы хоть кто-то меня услышал и поверил?
Лёша встал, потянулся, дошёл до зеркала в кабинке, одёрнул рубашку, оглядел себя и, оставшись довольным увиденным, развернулся ко мне.
— Позвони на рандомный телефон доверия и скажи, что собираешься покончить с собой. Сейчас по этой теме всех на уши ставят. За тобой куда угодно всей толпой приедут, хоть в закрытый ТЦ, хоть в Белый дом. Главное, добавь, что ты школьница. Школу начнут трясти — мама не горюй, и семью и друзей. Хочешь отомстить всем, нужно сделать именно так.
— А что со мной потом будет? Ну, где мне жить и всё такое…
— Если деда твоего арестуют, будешь жить одна.
— Он болеет. Сильно. Скорей всего, долго не проживёт, как мне его в полицию сдавать?
— Слушай, не знаю. Хочешь обратно в дом престарелых — вперёд.
— А меня не отправят в интернат?
— Куда? — он поморщился. — Тебе же восемнадцать. Да? Нет? По-любому — переросток. Им своих дармоедов девать некуда. Если обвинение против деда не накатаешь, останешься жить с ним, но он будет под наблюдением. Чуть что: тревожный звонок или жалоба от тебя, к нему сразу приедут люди. Потом закончишь школу, найдёшь себе работу, снимешь комнату и всё вообще будет зашибись.
— Так легко?
— Конечно, легко. А чего тут усложнять?
— Спасибо, — я почувствовала некое подобие облегчения. — Меня обычно все только запутывают, а ты распутал.
— Ну так, — он победно развёл руками. — Обращайся.
— Значит, видео снимать не нужно?
— Ничего не нужно, — он поспешно опустился передо мной на корточки. — Просто поехали уже и всё.
— Ты нарочно втираешь, как всё легко, чтобы побыстрее соскочить? — чуть задремавшее привычное недоверие снова было тут как тут.
— Соскочить я могу и без втираний, тебе просто повезло, что я такой добрый и отзывчивый оказался, другой бы тебя сразу послал, как только в этой шубе увидел.
Я засмеялась:
— Чего ты к шубе прицепился?
— А давай мы тебе здесь что-нибудь поприличнее подыщем? — он поднялся. — Не хочу, чтобы мой друг меня потом этим всю оставшуюся жизнь стебал.
— Ты так говоришь, как будто я сама напрашиваюсь с тобой ехать.
— А разве нет?
Не дожидаясь моего ответа, Лёша нырнул в темноту зала и несколько минут чем-то шуршал и громыхал, после вернулся с огромной охапкой курток и кинул её мне к ногам.
— На, примерь.
— Я не буду красть шмотки. У меня и без этого неприятностей хватает.
— Ты чего, совсем? — он посмотрел на меня так, как будто я предложила ему гангстерский налёт. — Какое красть? Возьмёшь напрокат. В долг. На пару дней. Потом вернешь. Чисто тест-драйв.
— У кого я возьму? Здесь никого нет.
— Напишешь расписку. Или… Хочешь, я могу твоё обращение записать, где ты пообещаешь всё вернуть?
— Знаешь, — я встала. — Ты извини, что я тебя сюда притащила. Это было глупо. И неправильно. У меня после этого лечения реально крыша уже едет. Спасибо, что потратил на меня время.
— Ты всегда такая замороченная или тоже после лечения? — он посмотрел на потолок. — Как думаешь, пожарные датчики не сработают, если я здесь покурю?
— Слушай, а давай я тебе заплачу? Ну, когда всё закончится. Пять тысяч. Норм? За съёмку и пост.
— Лучше натурой, — не раздумывая, выдал он.
— Всё, пока, — я подтолкнула его к выходу. — Твоя помощь мне больше не нужна.
— Типа прогоняешь?
— Для инстаграмщика ты очень сообразительный.
— Да ладно тебе, — изобразив глупое смущение, как будто я сделала комплимент, отмахнулся он. — У меня десять троек в аттестате.
— Явно не по физре.
— Ты тоже сообразительная, — он нагло подмигнул. — Хочешь анекдот? Короче, догоняет маньяк девчонку и шепчет страшным голосом: «С такой задницей тебе не убежать». Девчонка, рыдая: «Вы говорите, как мой учитель по физкультуре». Маньяк удивлённо: «Иванова?»
— Самое смешное в этом анекдоте — её фамилия, — я ткнула его в плечо. — Всё, иди. Из-за твоих шуток я никак не могу сообразить, что делать.
— Я тебе уже сказал, что делать, но я ведь тупой инстаграмщик, поэтому меня можно не слушать. Да и если человек не хочет, чтобы его спасали — его никто не спасёт.
Освещая себе дорогу телефонным фонариком, Лёша прошёл через тёмный зал.
— А ты, типа, собирался меня спасти? — окликнула я его перед тем, как он наклонился, чтобы приподнять ставню.
Он выпрямился и направил луч себе на лицо.
— Не собирался, конечно. Полтора часа назад я тебя ещё в глаза не видел. И по телефону ты обещала батуты и бассейн, а сейчас пытаешься втянуть меня в мутную аферу. Я не сегодня родился, Микки, и моя жизнь, пускай и довольно короткая, научила меня не верить на слово первым встречным. Понимаешь, да? Сначала странная пропавшая подруга, теперь это… Кто ты на самом деле такая, я не знаю. Выглядишь чудной, рассказываешь небылицы и, походу, считаешь, что, ослепнув от твоей красоты, я сразу же потеряю сознание и мозги.
— То же самое касается и тебя.
— Ты ослепла от моей красоты?
— Я имею в виду доверие. Твоя инста — не гарантия того, что, поехав с тобой неизвестно куда, со мной ничего не случится.
— А вот я, например, хоть и ослеп, но мозги не потерял. Поэтому в последний раз предлагаю свалить отсюда, пока не поздно, и разобраться со всём в спокойной, дружеской обстановке.
Лёшины сомнения были понятны. Я и сама никому не верила.
Свет фонарика зловеще освещал его лицо, но опасности я не ощущала. Впрочем, когда мы с Женечкой отправились в Пуговицы, никаких дурных предчувствий у меня тоже не было.
Я колебалась. Уехать с Лёшей было равносильно тому, чтобы выскочить из поезда на незнакомой станции без багажа и дальнейших планов.
— Я остаюсь, — всё ещё толком не определившись, сказала я. — Переночую здесь, а утром, может, что-нибудь придумаю.
— Ну, как знаешь, — он приподнял дверь и, нырнув под неё, сказал уже с другой стороны. — Напиши потом, чем дело кончилось.
Я услышала, как удаляются его шаги.
