Малыш визгливо заливался, его родитель гоготал басом. Так повторилось несколько раз. Старушку было очень жалко.
— Потом он вырастет и будет над своим папашей также ржать, — сказала я.
— Может пойдём уже? — предложила Лиза.
— А давай их прогоним?
— Как? — Лиза захлопала длинными накрашенными ресницами.
— Скажем, что мы Гринпис и эти птицы находятся под защитой мирового сообщества по охране серых голубей.
— И потребуем штраф, — добавила она со скептическим смешком. — Жаль, мужик в это не поверит.
— Тогда я просто скажу, чтобы они не лезли к бабке.
— Он тебя пошлёт.
— Ладно, тогда ты упадёшь в обморок, как на физике перед контрошей? Помнишь? Очень правдоподобно получилось.
— Обморок я могу, — оживилась Лиза.
Затея обещала получиться весёлой.
Мы поднялись с травы и отряхнулись.
— Только пока я не скажу, не очухивайся, — предупредила я.
— Не буду, — пообещала она. — Сарафан всё равно уже стирать пора.
На ней был воздушный кремовый сарафанчик на тоненьких лямках и с провокационно короткой юбкой.
Спустившись к узкой набережной, мы немного прошли вперёд, чтобы попасть в поле зрения противного мужика. Потом я скомандовала Лизе: «Давай», и она, слегка пошатнувшись, плавно опустилась прямиком на дорожку.
— Лиза! — в притворном ужасе закричала я. — Что случилось?!
Мужик внимательно уставился в нашу сторону. Старушка тоже обернулась, мальчик застыл как вкопанный, голуби взлетели.
— Помогите, — помахала я рукой мужику.
Тот замешкался, потом подозвал сынишку и направился к нам.
— Идёт, — предупредила я Лизу. — Сделай мученическое лицо.
— Что такое? — мужик нарисовался за моей спиной.
— Моей подруге плохо, вы же видите.
— Нужно скорую вызвать, — выдал он глубокомысленно.
— Не нужно, — отрезала я. — Отнесите её вон на ту лавочку, а я пока воды наберу.
Мужик оценивающе оглядел Лизу. Судя по всему, её прекрасный вид придал ему геройской решимости.
— Ладно, — оголяя поясницу и жирные складки на боках, он неуклюже наклонился, поднял её и понёс на лавочку.
Лиза театрально раскинула руки. Ребёнок побежал за ними. Еле сдерживая смех, я кинулась к растерянной старушке и скороговоркой выпалила: «Уходите, пока мы их отвлекаем».
Некоторое время старушка непонимающе смотрела на меня, потом в её глазах блеснул хитрый огонёк, и она понимающе закивала.
Набрав в пустую бутылку воды из пруда, я догнала мужика.
Сначала он положил Лизу вдоль лавки, но я велела посадить. Смочила два пальца и аккуратно помазала ей виски. Чёрные ресницы дрогнули.
— Ну вот, уже гораздо лучше, — заверила я его.
— Может всё-таки скорую?
Для такого непробиваемого тупаря он проявил удивительное участие.
— Пти…и…чки! — растопырив пятерни, печально протянул мальчик.
Мы повернулись в ту сторону, куда смотрел ребенок. Старушка исчезла, голуби тоже.
— Улетели, — пробубнил папаша.
— Бабушка ушла, — подтвердила я, пихая Лизу в бок.
— Наконец-то, — она резко распахнула глаза. — Глянь, у меня тушь не размазалась?
— Всё нормально.
Лиза тут же встала с лавочки, одёрнула на попе сарафан и поправила декольте.
— Спасибо, — сказала озадаченному мужику. — Я всегда в обморок падаю, когда вижу невоспитанных детей.
— Не понял, — мужик напрягся.
Тогда Лиза зачем-то показала ему язык и заливисто расхохоталась.
— Это что, шутка такая? — лысина мужика покрылась испариной.
— Это праведное возмездие, — я показала ему средний палец.
Мы бежали и смеялись, хотя он и не собирался нас догонять.
После пруда у нас был запланирован поход в торговый центр и традиционный перекус в Маке. Но Лизе вдруг захотелось яблок, и мы зарулили на Ярмарку выходного дня: по сути, обычный рынок, разбиваемый по субботам и воскресеньям под огромными белыми шатрами со скруглёнными сводами.
Внутри сильно пахло свежими фруктами и зеленью.
Прошлись по рядам, грустно постояли над черешней и абрикосами, которыми торговали вредные толстые тётки, но зато получили по паре бесплатных яблок от Рустама, а также чурчхелу с маленьким кульком солёного арахиса от Фазиля.
Задерживаться и долго любезничать с ними не стоило, иначе они могли вообще не отстать. Закинув халявные презенты в пакетик с ручками, мы быстренько двинулись на выход.
За рядами с мёдом и сухофруктами располагались прилавки с постельным бельём, тапочками, солнцезащитными очками и всякой бытовой ерундой вроде веников и прихваток.
Проходя мимо столика с вязаньем и рукодельем, я вдруг заметила ту самую старушку с голубями. Она оживлённо болтала с продавщицей. Просто удивительно, как она могла дойти сюда так быстро. Ведь мы с Лизой полпути бежали, а на рынке провели не дольше пятнадцати минут. Я показала Лизе на неё пальцем и в этот момент старушка повернулась в нашу стороны.
Мы встретились глазами, и она поманила нас рукой.
— Идите-ка сюда. Хочу отблагодарить вас.
— Да не нужно, — откликнулась я. — Мы просто дурачились.
— Иди-иди, — старушка продолжала настойчиво махать рукой.
Ничего не оставалось, как подойти.
Грузная, смуглолицая продавщица в цветастом платке, повязанном наподобие банданы, и мешковатом фартуке на выпирающем животе с подозрением смотрела на нас исподлобья.
Вся стена позади неё была увешана вышиваниями и вязанными ковриками в два ряда, а столик забит разноцветными нитками, пуговицами и тряпочками.
— Вот, эти девчонки, — сказала ей старушка.
Женщина сурово покачала головой и, смерив нас придирчивым взглядом, откинула дощечку, перекрывающую проход за прилавок:
— Заходите.
— Зачем? — насторожилась я.
— Погадаю вам.
— Правда? По-настоящему? — не дав мне и рта раскрыть, тут же зажглась Лиза.
— Кривда, — буркнула женщина.
Вид у неё был такой, будто мы её долго упрашивали, и теперь она соизволила сделать одолжение.
— Ладно, идём, — потянула я Лизу на выход. — Всё равно это враньё и обман.
— У кого это обман? — слух у продавщицы оказался превосходный.
— Ничего-ничего, — подбадривающе похлопала меня по плечу старушка. — Гуля добрая и всю правду вам скажет.
