— Совсем страх потеряла?
— Я хотела извиниться, — сдавленно проговорила я. — Ты простишь меня?
Убрав руку с моей шеи, он с подозрением нахмурился.
— За что я должен тебя простить?
— За ту драку. Фил с Бэзилом прицепились к тебе из-за меня.
— И ты бежала за мной от школы, чтобы признаться в этом?
— Конечно. Ведь другого шанса не представилось бы. А ты не обязан отвечать за то, что мне нравишься.
Я прикрыла ладонью его руку, сжимающую моё плечо, и он поспешно её убрал.
Изображать «милую» Микки у меня всегда получалось довольно неплохо.
— Вот сейчас я окончательно потерял нить, — произнёс Томаш насторожено.
— Просто Бэзил узнал, что я в тебя влюблена и взбесился. Мне пришлось признаться ему в этом. Прости.
— Вообще-то в драку полез Фил и совсем по другому поводу.
Не сводя с меня глаз, Томаш сделал шаг назад.
— Хочешь, я расскажу, откуда у меня та запись, на которой вы с Надей? — быстро сказала я, опасаясь, что он уйдёт.
— Нет. То, что мы где-то там целовались с ней — не преступление.
— Для тебя, может, и нет. Но…
— Мне девятнадцать, Микки, — произнёс он с нажимом. — Когда я пришёл к вам, мне уже было восемнадцать. Наде нечего было бояться.
— То есть как…?
— Я два раза учился в десятом. Так получилось. Обстоятельства.
— И Надя знала об этом?
Он коротко кивнул.
— Что-то ещё?
От удивления я растерялась.
— Всё, пока, — Томаш кивнул в сторону арки, показывая, чтобы я уходила.
Я медленно завернула за угол и остановилась.
Так вот почему Надя не принесла деньги Лизе. Она знала, что ей не о чем беспокоиться и самое большее, что ей может грозить — это увольнение из школы. Но отчего же тогда Томаш так перепугался, что я расскажу об этой записи в полиции? Почему свалил после драки? И что не так с его мамой? Все эти вопросы повисли без ответа.
Я осторожно выглянула из-за угла, ожидая, что Слава по-прежнему там стоит, но он был уже впереди, через два подъезда от того места, где мы были. Приложил к домофону ключ и вошёл внутрь.
Быстро пробежав вперёд, я остановилась напротив его подъезда и в огромных лестничных окнах смогла увидеть, как он поднимается по лестнице. Третий этаж, четвертый, пятый. Стёкла были залиты дождём, но тёмный силуэт отлично просматривался. На шестом этаже направо.
Вспыхнул свет на кухне, он подошёл к окну и посмотрел вниз. Я стояла под фонарём. Смысла скрываться уже не было. Я помахала ему рукой.
В ответ он достал из кармана телефон и показал его мне. Догадавшись, чего он хочет, я проверила свой.
«182#438. Поднимайся».
Убедившись, что я прочла сообщение, он отошёл от окна.
Наверное, стоило написать Бэзилу о том, где я нахожусь, чтобы, в случае чего, моему трупу не пришлось полгода гнить в колодце, но, если ничего плохого не произойдёт, Бэзил потом заколебёт тупыми подколками, так что уж лучше было гнить, чем терпеть его издёвки.
Входная дверь оказалась приоткрытой. В квартире было очень тепло и светло. Откуда-то из комнат доносились веселые мультяшные голоса.
Томаш крикнул с кухни, что выставил тапочки. Я посмотрела вниз.
Передо мной стояли две огромные пушистые собаки с пластмассовыми глазами и носом. Выглядели они смешно, но я решила, что убивать человека в таких тапочках просто нелепо и немного расслабилась.
В обтягивающей футболке и джинсах Томаш стоял у плиты, очищал от плёнки сосиски и, разрезав их пополам, кидал на шипящую сковородку. Если не считать той встречи в торговом центре, я впервые видела его в чём-то нешкольном.
— Дверь заперла?
Я кивнула.
— На тебя делать?
Я взглянула на поджаривающиеся бочка сосисок, и в животе заурчало.
— Можно.
— Садись, — он выдвинул ногой из-под стола табуретку.
Я присела. Он был снова ровным, спокойным Томашем. Человеком-манекеном с невозмутимым выражением лица, как в школе.
— Смешные тапочки, — сказала я, покрутив ногами.
— Это Дашкины. Других нет.
Сам он ходил просто в носках.
— Хорошо вам. Тепло. А у нас ужас как холодно в квартире.
Он достал из холодильника кастрюльку, высыпал из неё на сосиски макароны и накрыл большой стеклянной крышкой. Затем повернулся ко мне.
— Нам нужно как-то договориться.
— О чём?
— Что я должен сделать, чтобы ты успокоилась и перестала цепляться ко мне? Я сейчас нормально спрашиваю. Просто скажи прямо. Думала, я реально поведусь на эти твои смешные подкаты?
— А ты думал, я поведусь?
Он понимающе усмехнулся.
— Хорошо. В таком случае, всё намного проще. Хочешь, чтобы я доказал, что не убивал Надю? Понятия не имею, зачем тебе это, но я знаю, кто…
Из коридора послышался быстрый топот и в кухню влетела совершенно здоровая Даша. Увидела меня и удивлённо затормозила:
— Ой, здрасьте! — потом повернулась к Томашу и, обхватив его, прижалась к животу. — Я не слышала, как ты пришёл.
— Ещё бы. Твой Джаст Дэнс орёт на всю квартиру.
— А что, уже еда? — Даша заглянула под крышку.
— Дай нам минут десять. Мы договорим и будем есть, — Томаш аккуратно отстранил её от себя.
Даша с любопытством покосилась на меня.
— Все вместе?
Томаш кивнул.
— Здорово! — обрадовалась девочка. — А ты забрал документы?
— Нет пока.
— А почему?
— Всё, иди, — он подтолкнул её к выходу. — Потом расскажу.
Многозначительно покивав, Даша с хитрым лицом прикрыла за собой дверь.
Облокотившись о столешницу возле раковины и скрестив руки на груди, Томаш выжидающе смотрел на меня.
— Ты сказал, что знаешь, кто это сделал, — полушёпотом напомнила я.
— Я хотел сказать, что знаю, кто взял растяжку. Но мне нужны гарантии, что та запись, которая у тебя, никуда не уйдёт и ты оставишь меня в покое.
Я задумалась. Какие гарантии я могла ему дать, кроме обещания, которое один раз уже не сдержала?
— Поверь, удалить её в твоих же интересах, — Томаш неверно растолковал моё замешательство. — Тема с шантажом намного хуже и опаснее, нежели то, что на записи.
— С каким ещё шантажом? — как можно беспечнее переспросила я, на ходу соображая, что он знает про Лизину аферу.
