Я скучала без наших с Лизой разговоров, без посиделок в торговом центре, без большой картошки фри на двоих и запаха её духов.
— Но ты всё равно её прости. Вы же нормально дружили. Всем было удобно. А теперь постоянно под вас подстраиваться приходится. Бэзил форсит тебя, а я хочу с Лизой…
С Филом всё было ясно.
Дома стояла оглушительная тишина. Телевизор не работал. С дурным предчувствием я включила свет и, не раздеваясь, быстро прошла в комнату Кощея, ожидая, как в тот раз, увидеть его лежащим на ковре. Но на полу его не было. В кровати тоже. По столу были разбросаны пустые ампулы и вскрытые упаковки от них. Пахло спиртом.
В прошлый раз медики оставили тоже самое. Значит, они увезли его. Но где мне теперь его искать? И жив ли он вообще?
Не обнаружив никакой записки, я отправилась к соседям.
Сосед подтвердил, что Кощея увезли на скорой, отдал мне его ключи, потому что ему пришлось запирать нашу дверь, и объяснил, что есть какой-то общий номер, по которому можно узнать, в какую больницу отправили человека. Но лучше делать это утром, потому что ночью отвечают только дежурные, а они вечно что-нибудь путают.
Я зажгла свет во всей квартире и долго сидела на диване, не двигаясь и прислушиваясь к ноющим из-за погони за Томашем мышцам. После чего всё-таки стащила с себя грязную, забрызганную одежду и, наполнив ванну, отмокала не меньше получаса.
Вечер выдался насыщенный. Я узнала столько всего нового, но ясности не прибавилось. Вопросы продолжали множиться, а самый главный, самый непонятный вопрос, на который могла ответить только я сама, по-прежнему оставался без ответа.
Зачем мне понадобилось копаться во всём этом? Какое, по сути, мне дело до Нади? Ведь не только же из праздного любопытства и не потому, что у Томаша были с ней отношения. Что с того, что она взъелась на меня? Разве я могла иметь к её смерти какое-то отношение, если сейчас ничегошеньки не понимаю?
Из ванной меня вытащило громкое завывание домофона. Я была уверена, что это Бэзил, он иногда мог зайти ни с того ни с сего. Или, возможно, это Фил внезапно вспомнил новые подробности того вечера.
Замотавшись полотенцем и оставляя после себя лужицы, я пошлёпала босиком к двери.
— Доставка пиццы, — еле слышно произнёс голос в трубке.
— Я не заказывала.
— У меня записан ваш адрес. Заказ оплачен.
— От кого заказ?
— Я не знаю. Я курьер. Можно, пожалуйста, быстрее, у меня ещё адреса на очереди.
Я растерялась. Была уже половина одиннадцатого и мне никто никогда не присылал пиццу в подарок.
— Эй, хозяйка, — снова подал голос курьер. — Что делать-то?
— Поднимайтесь на шестой этаж и положите её у квартиры.
Открыв ему подъездную дверь, я осталась возле дверного глазка.
Доставщик действительно был в фирменной оранжевой куртке. Вытащил коробку из термосумки, положил на коврик и, кинув сверху какую-то бумажку, бегом умчался назад.
Немного выждав, я осторожно отперла замок, схватила коробку и тут же захлопнула дверь.
Пицца была горячая и пахла умопомрачительно. Я раскрыла коробку прямо возле двери, взяла кусок и с жадностью его съела, за ним и второй. После чего отыскала мобильник и позвонила Бэзилу.
— Спасибо, — пробубнила я с набитым ртом.
— За что?
— Да, ладно тебе. Ты единственный, кому я нужна.
— Эй, о чём вообще речь?
— О пицце, разумеется.
— Что случилось с пиццей?
— Мне её принесли. Спасибо!
— Я не заказывал тебе пиццу.
— Ой, Бэзил, не ври. После того, как я тебе тогда поныла, что жрать нечего, ты решил меня подкармливать. Думаешь, я не заметила, как ты подсовываешь мне еду в столовой.
— Я не присылал тебе пиццу, — упрямо повторил Бэзил
— Тогда кто?
— Откуда мне знать, кого ты там себе нашла.
Я задумалась.
— Моего деда увезли сегодня в больницу.
— Это значит, что у тебя никого нет?
— Это значит, что мне грустно, дурень.
Однако в трубке очень близко послышался женский голос и, Бэзил, скомкано попрощавшись, отключился.
Я съела ещё один кусок и, немного подумав, написала Томашу «Спасибо».
Не отличаясь оригинальность, он ответил сразу же, как будто ждал:
«За что?».
«За пиццу. Её только принесли. И она очень вкусная. Как ты узнал номер моей квартиры?».
«Это какая-то твоя новая разводка?».
«Кажется, это твоя новая разводка».
«Какую пиццу тебе принесли?».
«Додо».
«Тогда это точно не я».
«Ты не любишь Додо?».
«Я там не работаю».
«Ты работаешь в пицце? Я не знала».
«Теперь знаешь».
«И кем же ты там работаешь?».
Вместо ответа он прислал фотографию красной бейсболки с надписью «Штука-пицца».
Пока я с ним переписывалась, успела съесть почти всё. Кинула коробку на стол и, перебирая возможные варианты, включила чайник.
У Лизы нет денег, Фил даже с Лизой делит счёт пополам, Липа — тот отправил бы пиццу Лизе, для тайных поклонников ход нелепый и глупый даже. Если, конечно, там не было никакой записки или карточки.
Я перекрутила коробку в поисках надписей, изучила рекламный листок, который курьер бросил сверху.
Пришло новое сообщение от Томаша.
«Завтра увидимся».
«Решил вернуться?».
«Ты рада?».
«Рада, что мне не придется жить с грузом вины за твой уход из школы и проваленные ЕГЭ».
В этот момент я совершенно отчётливо услышала странный, скребущийся звук, доносившийся из-за входной двери.
Последний кусок пиццы чуть не выпал из рук. Откинув его в коробку,
я на цыпочках подкралась к дверному глазку и, посмотрев в него, тут же отпрянула, едва сдержавшись, чтобы не заорать в голос, однако, усомнившись в увиденном, тут же снова прильнула к двери.
За ней стоял маленький человечек, но не ребенок. Кто-то вроде карлика. Плечи у него были широкие, а ноги коротенькие, в руке он держал бутылку вина и водил её горлышком по двери. Лицо его пряталось внутри глубокого, тёмного, как на куртке Бэзила, капюшона. Да и куртка тоже была очень похожа на куртку Бэзила и кроссовки.
Я так резко распахнула дверь, что выпрямиться Бэзил не успел, сильно покачнувшись, он сам свалился назад, удерживая на вытянутой руке перед собой бутылку.
— Идиот!
