Я всё ещё была в полотенце и босиком, но, пока он валялся и хохотал возле открытой двери, успела сходить в комнату и одеться.
— Блин, а где обещанная пицца? — Бэзил разочарованно раскрыл пустую коробку.
— Ты опоздал.
— Микки, ты одна съела целую пиццу? Там две тысячи калорий. Ты в курсе?
— И что? Я не ела весь день.
— Но так нечестно. Друзья всегда оставляют друг другу даже самый последний кусок.
— Когда научишься предупреждать о своём приходе, буду тебе оставлять.
— Ну, чего ты начинаешь? Я же не знал, что приду. Просто после твоего звонка Ксюха как-то резко соскочила.
— Я не знаю, кто это.
— Зато она тебя знает.
Бэзил открыл холодильник и скривился.
— А что, еды совсем нет? Как же мы пить будем?
— Сдурел? Какое пить? Иди домой.
— Не. Я уже отпросился на ночь. Ксюха меня прогнала, а у тебя никого нет.
— Вася, завтра в школу!
— Да, пофиг. Давай ещё пиццу закажем?
— Делай, что хочешь. Я устала ужасно. Если бы у меня была такая семья, такая квартира, как у тебя, я бы из дома не вылезала. Чего тебе не хватает?
— Причём тут это?
— При том, что вот если реально так посмотреть. Ты посреди ночи заваливаешься ко мне пьяный и тебе на всё пофиг. Это вообще норм?
— Чего ты начинаешь? Я пришёл, чтобы тебе грустно не было.
— Просто так ведут себя плохие дети. Из очень бедных или неблагополучных семей, у которых дома полный трендец. Типа меня или Лизы. А у тебя такая хорошая мама, и ты это совершенно не ценишь.
— Ну, приехали. И что мне теперь? Ноги ей целовать?
— Она тебе всё разрешает и всё прощает. Я бы на её месте выпорола тебя как следует и денег вообще не давала.
— Она считает, что мне нужно «перебеситься и нагуляться». И что чем раньше это произойдет, тем лучше. Вот я и гуляю и перебешиваюсь. Что не так?
Мне отчего-то вспомнился жарящий сосиски Томаш и обнимающая его Даша.
— Что-то не так.
— Хочешь, чтобы я ушёл? — запальчиво бросил Бэзил.
— Ладно, оставайся. Только здесь бардак.
— Плевать, — он пнул ногой пустую коробочку из-под лампочки, которую в своей комнате менял Кощей и как всегда оставил у меня на столике, теперь она болталась по всей квартире. — Пиццу закажем?
— Я без денег.
Достав из переднего кармана джинсов смятые рубли, Бэзил объявил:
— Спонсор этого вечера — моя хорошая мама.
Валяясь на ковре перед диваном, мы выпили половину бутылки до того, как нам привезли пиццу. Бэзил рассказывал про свою новую подружку из школы в двух кварталах от нашей, она жила в его дворе и у них там была своя компания.
Но я его почти не слушала. Погоня за Томашем сменялась разговором с Филом, тот, в свою очередь, пиццей от неизвестного и так по кругу.
— Ты знал, что это Фил забрал растяжку? — перебила я увлекательное повествование о том, как Бэзил, не зная, кого выбрать — Ксюшу или Лену, остановился на той, которая ближе живёт. Однако не уверен, правильно ли поступил, потому что теперь ему каждый день приходится здороваться с её папой и это напрягает.
Услышав мой вопрос, он приподнялся на локте, на пару секунд замер, потом отвис.
— Ну, что ты опять пристала? Почему уже нельзя прекратить это идиотское расследование? Нафига всех допекать?
— Мне Фил сам рассказал.
— Прям сам-сам?
— Сказал, что Липе в рукав запихнул. А до этого на прошлой неделе Липа Лизе рассказывал, что это он грохнул Надю. Я над ним посмеялась, не поверила, а теперь вдруг засомневалась. Ты случайно не знаешь, как её убили?
— Я? Откуда? — Бэзил состроил глупую физиономию. — Это же ты у нас Шерлок. А по мне хоть Липа, хоть Фил. Я обоим руку пожму.
— Помнишь, я тебе говорила, что Надя наехала на меня в туалете? Даже зеркало со злости разбила?
— Вот именно. Она психичка. Антон тоже самое говорил. Что Надя закатывала ему истерики, запугивала и угрожала. Она следила за ним, сидела под окнами, названивала по телефону и молчала, поджидала его в подъезде и обещала убить всех, с кем его увидит.
— Но я же не Антон.
— Ну, может, она в тебя влюбилась? — Бэзил расхохотался. — Чего такого-то? Целоваться не лезла?
— Нет.
Я несколько секунд обдумывала эту версию. Никакой Надиной любви я не замечала. Скорее, наоборот. Моё присутствие её раздражало.
— А помнишь, она хотела меня из школы выгнать? Из-за Риткиных часов? Но моя бабка наехала на неё, и она притухла.
— Твоя бабка вообще была ужас. Как ты с ней жила? Антон рассказывал, что её вся школа боялась.
— А что ещё он про неё рассказывал?
— Да я особо не спрашивал. Знаю только, что, когда завелась вся эта тема с Надей, Яга была на его стороне и долго не верила в обвинения. Но как улики появились, сдала назад.
— Какие улики?
— Да ну… Липовые улики. Пуговицы от его рубашки. Их якобы нашли в классе, ну, там, где он на неё типа напал. Но, на самом деле, у него эту рубашку в раздевалке на физре спёрли. Причём уже после того, как Надя заяву накатала.
— Представляю, как Антон её ненавидел.
— Она знаешь, что ему ещё сказала? Что если он на ней женится, то она заберёт заявление. Но бабушка наша намертво стояла против этого. Сказала, что с такой, как Надя, — это всё равно, что пожизненное.
— Если она его так любила, что рвалась замуж, то почему потом, когда он вышел, не объявилась? От стыда или от страха?
— Моя мама считает, что им просто квартира нужна была и Москва.
— Кому им?
— Наде с матерью.
— Так у неё же была вроде квартира?
— Это не её квартира. А Тамары.
— Что?
— Директриса им с матерью сдавала и тогда, и после.
— Вот это неожиданно.
— Ага.
— А почему так?
— Да не знаю я. Просто сдавала и всё. Кому-то же надо сдавать.
Привезли пиццу. Опять две коробки. Мы взяли их в комнату и ели также, на полу, положив между нами. Бэзил включил на телефоне какой-то гнусавый русский рэп, и мы просто долго слушали его, ни о чём не разговаривая.
Молчать с Бэзилом было хорошо и спокойно, не то что с Томашем. С тем, каждая секунда тишины будоражила тысячью смыслов и значений, тогда как Бэзил был хоть и не прост, но для меня всегда понятен. И это успокаивало.
Он отыскал на нижней полке стола этажерки мою косметичку, долго рылся в ней, потом вытащил пузырёк с лаком для ногтей тёмно-вишнёвого цвета.
