Я чувствую огромную радость и думаю, что смех — это самое лучшее, что может происходить с человеком. А потом папа поднимает нас с мамой вместе и бросает, но падаем мы все втроём, и от этого становится ещё смешнее.
Я смеюсь так, что начинаю икать. Мы смеёмся, смеёмся и никак не можем остановиться.
Я уж и забыла, что раньше так много смеялась.
— Эй, Микки, — Даша потрясла меня за плечо. — Ты чего?
— Всё хорошо, — я вскочила на ноги, отвернулась и быстро вытерла лицо ладонями.
— Ты плачешь?
— Это от простуды. Глаза иногда слезятся. Сейчас умоюсь и всё пройдёт.
Я направилась в ванную. Даша за мной.
— А хочешь скажу кое-что, и ты сразу перестанешь плакать?
— Ну.
— Слава, между прочим, тебя давно любит.
— Что значит давно? — я остановилась перед дверью в ванную.
— Ну, как мы сюда переехали. Почти сразу.
— С чего ты взяла?
— Я по нему всегда всё вижу. Но на самом деле, я нашла у него твои фотки в телефоне.
— Неожиданно.
— Почему? Ты же очень красивая и крутая.
— Это было незаметно.
— Конечно, незаметно. Слава очень хорошо умеет делать вид, что ему всё равно. Ну… и Наде это сильно не нравилось. И она ругалась.
— Наде? — я развернулась к ней. — Ты знала про Надежду Эдуардовну? Что они с Томашем… В смысле, со Славой дружили?
Даша сдавленно захихикала:
— Как же я могла не знать? Это ведь Надя привезла нас сюда. Она даже удочерить меня хотела.
Я остолбенела, совершенно позабыв, что собиралась умыться.
— В таком случае, ты, наверное, очень расстроена, что всё так с ней получилось, — единственное, что получилось сказать.
Девочка пожала плечами.
— Этого я тебе не скажу. Пока что, — она задумалась. — Слава с ней часто ссорился и был рад, когда она вдруг исчезла.
— Был рад? — переспросила я, как тормоз.
— Ну, понимаешь, Надя часто, когда злилась, грозила, что она нас бросит и мы должны будем выкарабкиваться сами. Я-то знала, что не бросит, а вот Слава иногда говорил, что будет счастлив, если она это сделает. Так что, когда она исчезла, мы решили, что она просто хочет его наказать. Она и до этого так делала. Пропадала на пару недель. Потом возвращалась и радовалась тому, что мы соскучились.
— За что наказать?
— За тебя же, — произнесла Даша с укором, как будто я очень непонятливая. — Ну, я ведь говорила. Слава тебя давно любил, а Наде это не нравилось. А ты его любишь?
Мы по-прежнему стояли перед ванной, и я пребывала в полном смятении.
Но тут послышался звон ключей и звук отпираемой двери.
Даша заговорщицки приложила палец к губам:
— Я ничего ему не расскажу. И ты не рассказывай.
Меня уже давно так не лихорадило. В голове лихо перепутывались клубки мыслей, а в сердце вонзались булавки.
Получалось, Томаши были знакомы с Надей ещё до дома престарелых. И любовь со Славой завязалась у неё гораздо раньше, чем он появился у нас.
Осознание этого убивало.
Даже то, что, по словам Даши, Томаш ссорился с физручкой из-за меня, ничего не меняло.
Я решила, что должна поговорить с ним начистоту. Прямо сказать, что всё знаю и уйти, чтобы больше эти отношения ни во что не вылились.
Какое-то время я пыталась сделать вид, что всё в порядке, но Слава тут же заметил, что я «взвинченная», и, отправив Дашу играть с подружкой, затащил меня на кухню.
— Что-то не так?
— Есть кое-что.
— Рассказывай.
Опасаясь расплакаться, глядя ему в глаза, я взяла дощечку и попыталась нарезать хлеб.
— Ты не говорил, что вы с Надей были так давно знакомы, — потребовалось усилие, чтобы голос не дрожал.
— А зачем мне это говорить? — он стоял за спиной.
— Чтобы было честно.
Я давила ножом на хлеб, но он только проминался и не резался.
— Не вижу ничего нечестного в том, чтобы не афишировать это, — Томаш отнял у меня нож и, перевернув другой стороной, снова вложил в руку. — Так удобнее.
Но я застыла с этим ножом, решаясь сказать, что собиралась.
— Если это так, то я не могу встречаться с тобой.
— Почему это?
— Не знаю. Потому что. Это неприятно и обидно.
— Ты так говоришь, как будто Надя была моей женой, а я это скрыл.
— Получается, так.
— Ничего не так, — он с силой развернул меня к себе. — Надя помогала нам. Вот и всё.
— Если бы я не видела вас с ней в ТЦ, я бы, может, и поверила.
Томаш опустил глаза в вырез моей футболки.
— Что тебе ещё Дашка разболтала?
— Даша тут не причем. Я сама всё выяснила. Моя бабка поселилась в Пуговицах и всё узнала. Мы с Лизой вчера там были. Разговаривали с Надиной мамой, — я сказала это наобум, но по тому, как изменилось его лицо, стало ясно, что попала точно в цель.
— Что всё?
— Всё-всё, — отрезала я. — Я-то думала, что в этот раз у нас всё по-честному. Но ты такой… Такой подлый обманщик, что мне теперь ужасно стыдно перед ребятами. Они меня предупреждали, а я не хотела им верить.
Выхватив нож из моей руки, он со злостью швырнул его в раковину.
— Что ты узнала? Что? Что в этом такого, что делает меня подлым?
— Даже обсуждать не хочу.
— Что? — он отступил назад. — Что я угодил в ловушку, из которой не было и нет выхода? Что каждый день живу в страхе, что вот-вот всё вскроется? Что я уже два года с утра до вечера делаю что угодно, лишь бы сохранить всё, как есть? Вот что из этого делает меня подлым по отношению к тебе?
Его яростная убедительность и напор пошатнули мою решимость.
— У меня такое чувство, что ты мне просто морочишь голову. Как в тот самый первый раз, когда ты сначала влюбил в себя, а потом сделал вид, что ничего не было.
— Я ступил, — он расстроенно покачал головой. — Рассказал про тебя Наде. Не знал, что она так отреагирует.
— Как так?
— Взбесится. И устроит скандал. Я тогда и не думал, что это её волнует. До этого момента Надя была для нас единственным помощником и союзником. Но она потребовала прекратить наше с тобой общение.
— И ты её послушал? — во мне смешались обида, злость, негодование. — Какой примерный мальчик.
Я сделала шаг к выходу, но Слава оказался возле двери быстрее и припёр её спиной.
