— У меня не было другого выхода. Поэтому я слился. А чуть позже Надя нашла твои фотки в моём телефоне, психанула и исчезла. Больше недели не появлялась, даже не писала. А после заявилась, как ни в чём не бывало, и сообщила, что теперь будет работать в школе и присматривать за мной.
— А что бы произошло, если бы ты её не послушал?
— Ну… Сначала она угрожала, что бросит нас, а когда поняла, что мы и без неё нормально справляемся, пообещала позвонить Дашиному отцу и рассказать, где нас искать. На какое-то время ей это помогло. Только когда она поняла, что может заставить меня удалить фотки, но не мысли, стала беситься и злиться уже на тебя.
— На меня? За что? Я же ничего не делала. Я, наоборот, всегда избегала тебя.
— Тебе необязательно было что-то делать. Ты мне просто нравилась, а с этим ничего не поделаешь.
В его твёрдом взгляде читалось упорство.
— Зачем же Надя привела тебя на репетицию?
— Ну… — он поморщился. — Это её уже несло. Хотела посмотреть на мою реакцию. На нас с тобой. Провоцировала. Посмотрела и после первого же вечера передумала. Рыдала. Притворялась несчастной и оскорблённой. Но, знаешь, я тоже не мебель, чтобы меня ставить или убирать, когда вздумается. Так что ей пришлось пожинать плоды своих же загонов. Я, конечно, тоже потом пожалел, что так заупрямился, это могло закончится чем угодно. Я не должен был так рисковать, но у каждого человека есть предел терпению и у меня тоже.
— Чем это ты так сильно рисковал? — я уже была не уверена, что готова немедленно уйти.
— Тобой.
— Шутишь?
Томаш шагнул ко мне, обнял и прижал мою голову к своему плечу.
— Я не хочу об этом говорить. Давай не будем?
— Нет, будем! — я вырвалась. — Сейчас же рассказывай.
— Надя грозилась сделать тебе что-то плохое. И она была на это вполне способна.
— И что же она собиралась сделать? Говори прямо. Побить меня? Наставить двоек? Похоронить под матами?
Томаш замялся.
— Облить кислотой.
— Что? — я поражённо выдохнула.
— Она даже химию какую-то купила и показала мне, чтобы доказать серьёзность своих намерений.
— Поразительно. Но почему я ничего этого не замечала?
— Может, потому что тебе не было никакого дела до нас? До меня…
— Было, — я пыталась осмыслить его слова.
В коридоре послышался топот ног. Дверь приоткрылась.
— Вы целуетесь? — проговорила Даша в образовавшуюся щель.
— Нет, — ответили мы в один голос.
— Тогда целуйтесь, — велела она и снова убежала.
Я отошла к окну и около минуты смотрела в его вечернюю темноту. Томаш ждал.
— Хорошо, — наконец, решила я. — Давай ты мне честно, с самого начала расскажешь абсолютно всё, а потом вместе подумаем, что делать дальше.
Глава 17
С Надей Томаши познакомились четыре года назад в «Пуговицах» благодаря девяностолетнему отчиму их матери. Дед твердил, что ослеплён Надиной красотой и собирается на ней жениться. Та же шутливо откликалась на его забавные ухаживания, чем сразу заслужила симпатию всей семьи Томашей.
Марина, мама Славы, была увлекающейся, эмоциональной женщиной, легко заводящей дружбу с каждым, кто попадал в круг её внимания, поэтому она немедленно сошлась и с Надей.
Рассказала ей то, что она художница, что по молодости объехала с ребёнком «под мышкой» полмира, что не ест мяса, верит в Будду, реинкарнацию, занимается йогой и сбежала от мужа. Последний факт Надю очень заинтересовал, и в дальнейшем она глубоко прониклась историей Марины, о том, как ей три года пришлось жить «под колпаком» тирана и самодура — Дашиного отца. Которого она встретила на презентационной выставке одной из подруг. Ему перевалило за пятьдесят, но он был богат, образован и красноречив, а его интерес к искусству и регулярная благотворительность сразу же подкупили женщину. Они встречались около года, а потом Марина забеременела и Марк, пообещав золотые горы, потребовал, чтобы она оставила ребёнка.
Сам Марк был три раза женат и всё ещё состоял в браке, но детей у него не было, поэтому рождение Даши стало для него настоящим подарком.
После рождения девочки он взял и её, и всю семью Томашей на полное обеспечение, включая съёмные квартиры в Москве, обучение Славы и даже оплачивая проживание деда в доме престарелых. Вместе с тем, жениться на Марине Марк не собирался, но требовал от неё поведения и послушания домохозяйки, что полностью противоречило её свободолюбивым принципам.
Да и со Славой отношения у них не сложились. Мальчик сразу воспринял появление чужого мужчины в штыки, и с каждым годом неприятие только усиливалось. Однако Дашу Слава полюбил с первого же дня. Даже имя для девочки мать доверила выбрать ему. Славе было десять, и он так ответственно и самозабвенно возился с новорожденной сестрёнкой, что вскоре львиную долю забот о ней мать переложила на сына. Марку же это категорически не нравилось, опасаясь, что Слава, будучи сам ребёнком, случайно не уследит за девочкой или навредит ей, он нанял няню. Отношения между ним и Славой становились всё хуже и хуже. Тогда как Марина, увлёкшись антидепрессантами, переживала не лучшие времена.
Рисовать она уже почти не рисовала, чувствовала душевную пустоту и нереализованность.
И как-то после очередного скандала с Марком, забрав детей, она уехала в старый родительский дом в Ивантеевке. Марк нашёл их, умолял вернуться, Марина вызвала полицию и потребовала, чтобы он исчез из её жизни. Но спустя несколько месяцев Марку без особого труда удалось выторговать встречу с Дашей раз в месяц, пообещав продолжить оплачивать все их расходы.
Надя, в свою очередь, рассказала Марине, что вынуждена жить и работать в доме престарелых, чтобы содержать больную мать, которая психологически никак не могла пережить смерть погибших шестнадцать лет назад в автомобильной аварии мужа и сына. В отличие от Марины, кроме школы, физкультурного колледжа и дома престарелых Надя в своей жизни почти ничего не видела, поэтому слушала все её истории о путешествиях, друзьях и искусстве с огромным интересом. С тем же интересом она впитывала абсолютно всё, что говорила Марина.
С лёгкостью подружившись с детьми, когда они приезжали навестить деда, Надя проводила с ними довольно много времени. А потом, получив как-то приглашение на Дашин день рождения, стала бывать у Томашей очень часто.
В свободное время она возилась с Дашей и помогала Славе со школой. Ездить приходилось довольно далеко, поэтому иногда Марина оставляла её погостить на несколько дней, а чуть позже уговорила купить машину.
Своей семьи у Нади толком не было. Мать никогда не воспринимала её всерьёз и относилась, как к пустому месту. Отца и брата Надя помнила очень смутно, когда они погибли, ей было шесть, но после аварии их образы заполнили всю её жизнь. Говорила она о них с благоговейным трепетом, полушёпотом, как о святых.
