— Это вы звонили сейчас на квартиру Надежде Эдуардовне?
— Надежде Эдуардовне? — удивление в голосе звучало неподдельно. — Так она же умерла.
Но я всё равно не сомневалась, что звонил он.
Возле моего подъезда поджидал Томаш. После моего вчерашнего необдуманного сообщения он написал, что зайдёт и мы «это» обсудим. Но утром я была уже не уверена, что настроена «это» обсуждать, поэтому все сегодняшние его сообщения оставила без ответа.
— Ты меня нарочно игнорируешь? — он стоял в расстёгнутой куртке, как будто на дворе был не декабрь, и по блестящим глазам я поняла, что он нервничает.
— Нет, извини. Просто много дел было. Я же на работу устроилась. Я тебе не говорила?
— Нет.
— В нашу школу убираться. Мне уже и деньги Тамара Андреевна заплатила. Хочешь зайти?
— Надеялся, что пустишь.
Как только подъездная дверь за нами захлопнулась, он сразу же обнял меня.
— Ты вчера правду написала?
— Меня Даша попросила.
— Значит, неправду?
— Хочешь честно? — я смотрела ему прямо в глаза. — Я никогда этого никому не говорила. И наверняка не чувствовала так, как нужно. Как правильно. Поэтому не знаю. Не знаю, что и сказать.
Он неожиданно улыбнулся.
— Вообще-то я в курсе вашей сделки. Даша — находка для шпиона. Она вчера первая прочла твоё сообщение и с гордостью объявила, что это её заслуга. Так что спасибо, что разрешила зайти, потому что я немного замёрз и дико хочу есть.
— Кроме вчерашних макарон, предложить ничего не могу. Есть ещё гречка и рис, но их варить нужно.
— А сыр?
— Нет.
— А творог? Или яйца?
— Только кетчуп.
Мы дошли до квартиры, и первым делом Томаш отправился на кухню, открыл холодильник, и, оглядев его содержимое, тяжело вздохнул.
— Как ты вообще живёшь?
— Как могу, так и живу.
— Не злись, — он выглянул из-за дверцы. — Я просто не знал, что люди могут жить без еды. Ты точно человек?
— Нет, блин, вампир.
— Хочешь, в магазин схожу?
— Не нужно!
Мы замерли, глядя друг на друга. С силой захлопнув холодильник, Томаш широко раскрыл объятья.
— Давай мириться?
На самом деле, макароны получились вкусные. Слава умудрился разжарить их на масле так, что ни одна макаронина не подгорела. Потом на сковородку добавил кетчуп, насыпал какой-то сухой зелени из жестяной баночки для приправ, оставшейся после Яги, и перемешал. Получилась такая ароматная розовая штука, которую, кажется, почти всю съела я.
— Извини, что так нагрянул, — он, как и дома, собрал тарелки и отнёс в их раковину. — Следующие три дня все подряд работаю. После школы встретиться не получится.
— Понятно. А я завтра учиться вообще не пойду.
Слава нахмурился, хотел сказать что-то, но мы только помирились, поэтому он промолчал и вернулся за стол.
— В одно место нужно съездить, — пояснила я, продолжая следить за его реакцией.
— Что за место? — он насторожился.
— Мне кажется, или ты пытаешься меня контролировать?
— Я хочу тебе помочь. Я же вижу. Думаешь, я не понимаю, как быть одному? — приглаживая мои волосы, с чувством произнёс он. — Когда так запутался, что уже не можешь разобрать, что правильно, а что нет? Когда паникуешь и не знаешь, как поступить? Ты устала и тебе нужны порядок и определенность, а значит и помощь.
Он словно читал мои мысли. Возможно, я была бы и рада, если бы кто-то уже взял под контроль мою дурацкую бестолковую жизнь и навёл в ней порядок. Проблема заключалась лишь в том, что я ему не доверяла. Я никому не доверяла. Никогда. А сейчас особенно.
Я перебралась к нему на колени.
— И как же ты мне поможешь?
— Да, как угодно.
— Это очень заманчивое предложение. Не боишься, что я им реально воспользуюсь?
— Воспользуйся, — откинувшись назад, он прикрыл глаза.
И куда я лезла со своими бедами? Ему было намного сложнее, чем мне. Это я должна была предложить свою поддержку, но я не могла. Потому что сама не справлялась.
Я расстегнула две верхних пуговицы на его рубашке и остановилась.
— Расскажи мне про пуговицы.
— Дом престарелых?
— Вообще про пуговицы. В чём их смысл? Даша мне пришила одну…
— Серьёзно? — Слава встрепенулся. — Она правда сделала это? Вот дурья голова. Покажи.
Я встала, сняла со стула толстовку и кинула ему.
— Что в них такого? Можешь объяснить?
Подцепив двумя пальцами пуговицу, он, не задумываясь, оторвал её, подошёл к окну, раскрыл и, размахнувшись, выкинул.
— Не нужна она тебе. Глупости, которыми Надя её задурила. Типа пуговичная магия. В доме престарелых набралась от бабок сумасшедших.
— И что это значит? То, что она её мне пришила?
Он снова сел и усадил меня к себе.
— Это только Даша знает. Я в это не верю и считаю полной ерундой, но я против того, чтобы и ты была с этим как-то связана.
— Я видела её у тебя на пиджаке и на рубашке тоже.
— Это для Даши. Мне не жалко.
— Или для Нади?
— Или для Нади.
— Она так пришивала себя к тебе?
— Я не знаю.
— Знаешь, — я ухватила его за подбородок и пристально посмотрела в глаза. — Я завтра поеду в Пуговицы.
— Зачем?
— У меня свидание.
— С кем?
— С одним дедком. Он с моей Ягой подружился, когда она там была. И я ему свой телефон оставила, если он что узнает или вспомнит. Он сегодня позвонил.
— Для чего тебе это надо? — Томаш негодующе выдохнул.
— Даже не вздумай отговаривать, я всё равно поеду.
— Они там все очень странные. Ты знаешь об этом? Это, Микки, отдельный мир, и всему, что они рассказывают, верить не стоит. Они общаются на другом языке.
— Вот поэтому мне нужен переводчик, — я прижалась к его плечу. — Ты же мне поможешь? Как обещал?
— После дедушкиной смерти я там не был.
Дыхание у него было тяжёлым и недовольным, я незаметно скрестила пальцы.
— Это да или нет?
— Это да, если мне не придётся ни с кем из них разговаривать. Я просто привезу тебя туда, а потом увезу, чтобы убедиться, что ты там не осталась.
— Думаешь, мне так понравится, что я захочу остаться?
