— Тебе нельзя здесь ходить одной. Некоторые из них очень опасны. Не все, но кое-кто.
Она далеко выбрасывала руки с палками и делала широкий шаг. Короткие седые волосы были гладко причёсаны.
— А что они могут сделать?
— Просто не разговаривай с кем попало. И ничего про себя не рассказывай.
Они все здесь разговаривали на Женечкином языке.
— Я ничего не рассказывала.
— А если соберёшься рассказывать, никогда не говори правду. Они слетаются на молодость, как мухи на варенье.
— Он просил, чтобы я подтвердила, что я его внучка.
— И ты подтвердила?
Я кивнула.
— Теперь он от тебя не отвяжется. Здесь каждый пытается обзавестись выдуманной семьёй.
— Но не все же одинокие.
— Тем, кто не одинок, ещё хуже. Они вынуждены жить с осознанием того, что не нужны своей семье. Что являются для них обузой или что от них хотят избавиться. Поверь, выдуманная семья намного приятнее.
— Выдуманная семья?
— По крайней мере, она не ждёт твоей смерти и не замышляет тебя убить. Но даже выдуманная семья семье рознь.
— А вы случайно не знали Ольгу Викторовну? Она весной здесь совсем недолго была, но потом умерла, и мне теперь нужно кое-что выяснить.
Женщина недоверчиво покосилась на меня, потом громко рассмеялась.
— В вашем мире все такие наивные. И беспомощные. Не удивительно, что вас так легко обманывают.
— В каком таком нашем мире?
— Здесь все или лгут, или теряют память, или живут в прошлом. Здесь ничего не выясняют. Только внимательно наблюдают и слушают. Задавать вопросы можно, но ответов всё равно нет.
Я вернулась к Томашу ни с чем и рассказала обо всём, что произошло.
— Видишь, а я тебя предупреждал. Это странное место и странные люди. Старые, больные, выжившие из ума.
— И как только Надя могла здесь жить столько лет?
— Женщина с палками правильно тебе сказала, что не всё здесь зло, но с первого взгляда и не различишь.
— Перестань, пожалуйста, тоже быть таким!
— Каким?
— Странным. Я не то, чтобы испугалась, просто обидно, что мы тащились в такую даль из-за психического бреда сумасшедшего старика.
— Вовсе не из-за старика, Микки. Ты притащилась сюда из-за самой себя. И я поехал из-за себя. И причина того, что происходит с нами, только в нас самих.
— Просто очень жаль уезжать ни с чем.
— Я вчера предложил тебе помощь, и всё ещё готов это сделать, — Томаш смотрел решительно, но вместе с тем требовательно. — Только взамен ты должна поклясться, что оставишь эту тему в покое и больше никогда сюда не приедешь.
— У меня и в мыслях нет возвращаться в этот дурдом. Но как ты можешь мне помочь?
— Ты собиралась поговорить с человеком, который что-то знает про твою бабку. Я отведу тебя к тому, кто знает здесь всё.
— Туда? — я кивнула на Пуговицы. — Но ты же не хотел, чтобы тебя видели.
— Ещё сильнее я не хочу, чтобы ты сошла с ума от всего этого.
Мы вернулись на территорию дома престарелых и обошли огромное главное здание. Его внутренний двор со скамейками и клумбами также был благоустроен для прогулок. Вдалеке за деревьями тёмно-ржавыми пятнами маячили отдельные небольшие кирпичные строения.
С задней стороны главного корпуса обнаружилось несколько подъездов. Мы вошли в один из них. Поднялись по узкой лестнице и через застеклённые двери попали в коридор то ли третьего, то ли четвертого этажа. Это было последнее, что я хоть как-то запомнила, потому что потом начались бесконечные лестницы, лифты, коридоры, двери и залы.
Как только эти старики там не терялись?
Наконец, попали в просторную комнату, вроде библиотечного помещения, где за длинным столом сидело человек десять стариков. Плечи каждого из них покрывала накидка вроде короткой пуговичной мантии.
— Вот так сюрприз! — пожилой мужчина в толстой клетчатой рубашке радостно встал навстречу Томашу. — Какими судьбами?
Несколько человек принялись шумно нас приветствовать, однако толстая женщина на инвалидном кресле, сидящая на председательском месте во главе стола, строго шикнула на них.
— Мы уже начали. Не нужно отвлекаться. Проходи, Слава. Вон туда, — она указала на несколько свободных стульев. — Пуговок на вас нет.
— Мы с Машей просто составим вам компанию, — сказал Томаш.
После того, как мы скинули куртки на отдельно стоящий стул и разместились, они возобновили свои разговоры.
— Я помню, как к нам в номер залетел мадагаскарский таракан. Такой огромный, усатый. Папа его два часа выгонял, — выдала крохотная старушка справа от меня.
— Это точно, — хохотнул бородатый пузан. — Боялся, что если прибью, лепешка на обоях останется. Пришлось уборщицу звать. У них для этого специальные пылесосы. Подносят к таракану или мухе и тех туда засасывает. Помню, как из-за этого таракана Кира визжала. Из соседнего номера музыкант какой-то пришёл и попросил её продолжать визжать на этой ноте. Ему нужно было инструмент настроить.
— Я это хорошо помню, — отозвалась одна из женщин на другом конце. — Мы с Юркой накануне в баре сидели, а потом отправились купаться голяком. Пока плавали, наши вещи украли. Пришлось до ближайшего ночного магазина идти, чтобы позвонить.
— Таксист, увидев нас голых, везти отказывался, — подключился к ним, по всей вероятности, Юрка. — Помню, Палычу пришлось звонить, чтобы забрал.
Так по очереди, друг за другом, они стали перекидываться обрывками историй. Будто постоянно вместе где-то бывали и с ними что-то происходило.
После того, как кто-то произносил «Я помню», а затем чьё-то имя, тот, кого назвали, подхватывал начатый рассказ. Никто не отказывался и не перебивал. Иногда дополняли, шутили, но потом быстро возвращались к прежней теме.
Всё это длилось минут сорок. Не так уж и долго, однако мне уже начало казаться, что я нахожусь в этом доме давным-давно.
Дед Лишай, женщины у лавки, скороходша Маргарита — были пугающими. Эти же люди производили впечатление милых чудиков. К тому же разговоры их звучали вполне здраво, если не считать того, что ничего из этого не происходило на самом деле.
Когда у толстой председательши зазвонил будильник, все быстро собрались, сдали пуговичные мантии и ушли.
Слава подошёл к ней и взялся сзади за ручки кресла.
— Марго, я к вам. Можно?
Женщина запрокинула голову назад и хитро заулыбалась.
— То-то я и думаю, чего это ты вдруг пожаловал, если никого из твоих здесь больше не осталось.
У неё было гладкое, полнокровное лицо с маленькими, бегающими глазками под массивными очками, двойной подбородок и короткие, вьющиеся на макушке волосы.
