— У Маши в Пуговицах бабушка весной жила, — пояснил Слава. — Ольга Викторовна Королёва. Вот про неё хотели спросить.
Марго энергично закивала и второй подбородок желеобразно затрясся.
— Помню такую. А что нужно знать?
— Зачем она сюда приехала, что делала, с кем общалась и чего хотела.
— Это я могу, — женщина два раза часто моргнула и зрачки её страшно расширились. — Расплачиваться знаешь, чем.
Томаш бегло оглядел себя, потом задрал свитер и, оторвав пришитую к нему с внутренней стороны пуговицу, поднёс на ладони к глазам Марго.
— Такая подойдёт?
Та покрутила пуговицу в пальцах, словно оценивая редкую монету, и снова страшно моргнула:
— Ладно. Вези.
Томаш взялся за её кресло, и мы опять двинулись по многочисленным коридорам. Добрались до лифта, спустились на второй этаж.
Там было оживлённо, какая-то женщина из персонала издалека, заметив нас, крикнула, что через полчаса посещения заканчиваются.
Комната очень напоминала комнату дяди Толи и Лидии Михайловны, только более захламлённая и душная.
Между кроватью и низеньким холодильником висело большое, до самого пола зеркало.
Марго выдвинула ящик тумбочки, достала тряпку и, кинув мне, распорядилась:
— Протри его.
— А ты шторы задёрни, — велела она Славе.
Я тщательно протёрла и без того чистую поверхность зеркала. Слава задвинул шторы, и комната погрузилась в полумрак.
Подкатившись вплотную к зеркалу, Марго приказала нам остаться сзади. Так что видеть своё отражение в зеркале мы могли, но очень смутно.
— А теперь молчите! — она взмахнула руками, словно собираясь нырнуть.
Мы замерли, Томаш ободряюще сжал мои пальцы.
Полумрак будто сгустился. Откинувшись на спинку кресла, словно штурман, вглядывающийся в штормовую даль, женщина напряжённо всматривалась в глубину зеркала.
Сосредоточившись, я тоже посмотрела туда, и в какой-то момент мне вдруг начало казаться, что перед нами длиннющий коридор с открывающимися и закрывающимися дверьми. Коридор наполненный тенями, силуэтами, неясными мутными фигурами.
Некоторые из них дрожали, как прерывающийся свет испорченных лампочек, другие меняли форму, третьи то сливались, то разъединялись друг с другом. Коридор двигался. Сначала вперёд, словно затягивая внутрь себя, а потом будто бы поплыл перед глазами, как барабан на карусели, вращаясь всё быстрее и быстрее. Я уже ничего не видела и подумала, что сейчас вот-вот отключусь, как Марго внезапно закричала:
— Свет! Дайте свет!
Томаш приоткрыл штору. Голубовато-серый зимний сумрак вернулся комнату. И мне пришлось хорошенько встряхнуть головой, чтобы окончательно очнуться.
Женщина задумчиво откатилась от зеркала и часто заморгала, вращая зрачками. В ту минуту этот её нервный тик выглядел особенно страшно.
Слава, скрестив руки на груди, молча следил за ней.
— Твоя бабка узнала секрет, который вовсе не секрет, — наконец произнесла Марго тоном пророчицы. — Для кого-то не секрет, а для кого-то очень большой. И страшный.
— Какой секрет? — спросила я.
— Это секрет.
— Вы его знаете?
— Знаю. В Пуговицах все про это знают. Но молчат.
Марго бросила быстрый взгляд на Томаша, а потом, обращаясь ко мне, яростно заговорила громким шёпотом:
— Откажись. Не нужны тебе они. Они всех убивают.
— Вы о чём?
— А то я не понимаю, чего вы тут все рыщите. Чего твоя бабка искала. И этот туда же. И ты.
— Я вас очень прошу. Скажите всё прямо, — от «зеркального коридора» голова ещё гудела.
— Те деньги, которые Надежда со Светкой за Корсакова получили, проклятые, вот что.
— Кто такой Корсаков?
— Дед тут у нас был. Миллионер. Владелец фабрик, заводов, пароходов. Его сынок сюда устроил, когда тот с катушек съезжать стал, — Марго успокоилась, и её голос снова стал простым и будничным. — Тут ему по всем статьям удобно было отца держать, чтобы к нему разум не возвращался. Потому что завещание Корсаков к тому времени уже написал. И наследство его со всеми богатствами единственному сыну причиталось. Всё чин чином. Только дед никак не помирал, а сын ждал и ждал. Долго ждал. Лет десять, может и дольше. Потом испугался, что сам скорее умрёт. Вот и разведал здесь всё, Светку пригрел. Личной сиделкой к отцу нанял. А Светка без детей, без мужа, молодая, но страшная, как мой ночной кошмар. Её жена любовника кислотой облила. И всё лицо у неё как расплавленный воск было. Светке деньги на пластическую операцию были нужны.
Вот она и старалась. Отрабатывала. В общем, младший Корсаков решил старика побыстрее с этого света спровадить. Договорился со Светкой. Ну, а чего ты удивляешься? Дело житейское, у нас и не такое бывает. Только Светке одной не с руки было это дело проворачивать. Другие родственнички миллионера могли выяснение затеять. Поэтому она Надежду к своему делу и подключила. Провернули всё — комар носа не подточит: внезапный сердечный приступ при свидетелях. Ну, кто тут чего скажет? Только потом Надежда взяла и слиняла с теми деньгами, которые им обеим сын Корсаков заплатил. Светка её искала, искала, но бестолку. А потом бабка твоя появилась и тоже давай про Надежду разнюхивать…
Я никак не могла понять, то ли она рассказывает мне правду, то ли морочит голову. Слишком уж легко и надуманно звучала из её уст история о сговоре и умышленном убийстве.
— Это вы всё в зеркале увидели?
— Конечно.
— А можно мне поговорить с этой Светой?
— Поговори, — Марго пожала плечами. — Если найдёшь, конечно. Светка тоже свинтила отсюда, когда на неё все косо стали смотреть.
— То есть она больше не работает в Пуговицах?
— Слушай, — взвилась вдруг она. — Ты хотела знать про свою бабку. Я сказала тебе, что было. Она пришла сюда про Надежду разнюхивать. Разнюхала и ушла. Всё. Что ты ещё хочешь?
Томаш сказал «спасибо», и мы ушли. Поплутав немного по коридорам, которые теперь меня пугали, выбрались на улицу.
— Ты, правда, думаешь, что она там что-то видела? — я поёжилась.
— Нет, конечно. Но если ей нравится изображать ясновидицу, пускай изображает, — он сгрёб меня и, согревая, прижал к себе. Так мы шли всю дорогу до автобусной остановки. — Марго в курсе всех местных сплетен, и это главное.
— С одной стороны звучит, как полный бред, но с другой, здесь, наверное, такое нетрудно провернуть. Ты сам что-то знаешь про это?
— Старик действительно такой был. И Светку я знал. Но то, о чём болтают в Пуговицах, по большей части просто страшилки, которые они сами и выдумывают.
