— Нет, не любишь. Ты не умеешь любить.
— Вот зачем ты её доводишь? — из комнаты выходит папа и берёт меня на руки. — Собралась — катись давай.
Мама разворачивается и открывает дверь.
— Не уходи. Забери меня с собой, — я вырываюсь и брыкаюсь, но папа держит крепко.
— Исправишься — заберу, — мама посылает мне воздушный поцелуй и исчезает навсегда.
Яна принесла поднос с завтраком. Две маковые булочки, сыр, масло, кусочек бекона и яичница, в чашке дымящийся чай. Кормили тут хорошо.
— Как выглядит твой парень? А то подойду не к тому.
— Сюда приходит много парней? — я попыталась пошутить, однако она не откликнулась.
— Так как?
— Он красивый.
— Все так думают про своих парней.
После её ухода я стала ждать. Сделала «велосипед», «берёзку», «мостик», свесившись с кровати, повисела вниз головой. Затёкшие мышцы ныли.
Наверное, нужно было написать Томашу записку, чтобы он не сомневался, передавая деньги. А что, если эта Яна просто заберёт их и свалит? Чего стоили её слова и были ли гарантии?
Может, она и не собиралась мне помогать?
Однако девушка вернулась где-то через час, разозлённая и дёрганная.
— Твой парень козёл.
— Что случилось?
— Он не пришёл.
— Почему?
— Ты меня спрашиваешь?
Такого поворота я не ожидала.
Может, Слава не смог из-за школы? Или заболел? Или Даша заболела? А может он проспал и просто опаздывает? А вдруг по дороге у него кто-то отнял эти деньги?
Или, как вариант, у него и не было никаких денег? Может, он придумал это, чтобы меня заморочить? А что, если после той ссоры он всё ещё обижается, и я ему совсем не нужна?
Вариантов было множество, но что-то мне упорно подсказывало, что дело совсем в другом.
— Дай телефон, — я сама не заметила, как перешла с Яной на «ты».
Бэзил ответил после первого же гудка, словно ждал звонка, но, стоило ему услышать мой требующий объяснений голос, тут же отключился и на последующие звонки не отвечал.
— Бли…и…ин! — схватившись за голову, я рухнула в подушки. — Вот урод! Я думала, у меня есть друзья! Я до последнего верила, что у меня есть друзья. Мой друг просто не передал инфу, сволочь.
— И что мы будем делать? — стоя надо мной, поинтересовалась Яна с видом учительницы, не желающей ставить двойку и намекающей на пересдачу.
Я села, судорожно соображая, как поступить.
— Ты же можешь отсюда выходить? Из Пуговиц. В город ездить?
— Могу.
— А давай, я дам тебе его адрес? И ты к нему съездишь? Так будет даже лучше. Проще объяснить. Он про Пуговицы всё знает. У него дед здесь жил. Он поймёт.
Яна задумчиво наклонила голову, обдумывая предложение.
— Тогда сто пятьдесят.
— Это же огромные деньги!
— Есть люди, у которых зарплата за месяц такая.
— Ладно, — в моём положении торговаться было бы странно. — Только мне нужны гарантии, что вы с сестрой нас не обманете.
— Я не могу тебе их дать, — Яна улыбалась. — Нет, правда, ну какие тут могут быть гарантии? Считай, что ты покупаешь лотерейный билет с шансом выбраться отсюда.
— Тогда ничего не выйдет. Меня и так постоянно все кидают. Я уже никому не верю.
— Ну, что ты, о вере речь не идёт. Я говорю о надежде. Это когда ты знаешь, что всё плохо и ни на что повлиять не в силах, но при удачном раскладе есть небольшая вероятность того, что станет лучше.
От слова «надежда» мне стало не по себе.
— Ну, хорошо, — согласилась я после некоторых раздумий. — Тогда нам нужно сфоткаться вместе, чтобы Слава поверил, что ты от меня.
Фотографировались минут тридцать. Получилось забавно. Первая фотка не понравилась ей, вторая мне, и мы стали выбирать места, позы и выражения лиц.
Сделали кадров двадцать. На кровати, возле окна, у стены. Потом Яна взяла адрес Томаша и ушла.
Снова потянулось томительное, наполненное назойливыми мыслями ожидание. Один раз заходила Аня. Принесла обед, но разговаривать со мной не стала. Торопилась.
Яна вернулась к ужину. Они зашли вдвоём. Яна была возбуждена, Аня недовольна.
Впервые я видела их вместе, и кроме цвета волос и выражения лиц различий не нашла.
— Я у тебя его забираю, — первым делом сообщила мне Яна. — Я влюбилась. Ты не обманула. Он прекрасен.
— Перестань, — одёрнула её Аня и пояснила мне: — Она влюбляется во всех подряд.
— Боже, ты его просто не видела! Сплошной ходячий секс.
Яна жизнерадостно светилась, и Аня осуждающе покачала головой.
— Опять ты всё путаешь. Секс — это польза, влюблённость — идиотизм.
— Мне нравится это чувство, — с вызовом, провоцирующим на спор, ответила ей сестра.
— Самое бессмысленное чувство из всех, — Аня подхватила нотку спора. — Страсть — это чувство, а влюблённость — иллюзия.
— Твоя страсть всегда заканчивается чем-нибудь плохим. Влюблённость же просто рассеивается. Она безопасна и легка.
— Безопасно всё, что не привязывает.
— Спасибо, кэп, я в курсе.
Их странный, не относящийся к делу диалог грозил затянуться, не выдержав, я перебила:
— Ну, так как всё прошло? Как Слава отреагировал? Что сказал, когда узнал, что я здесь?
— Сказал, что переживает и волнуется за тебя. Но денег не даст, — взгляд Яны наполнился жалостью. — Извини.
— Как? — я чуть не свалилась с кровати. — Почему?
— Мужики все такие, — зло прокомментировала Аня. — Вот потому-то нужно использовать их, а не болтать ерунду о влюблённости. За влюблённость никто не заплатит.
— Я думала, что он меня любит, — я не знала, что и думать.
Конечно, ни в какую любовь я не верила уже с тех пор, как стала «плохой», но Томаш всячески убеждал, что я ему нужна, а и было очень горько выяснить обратное.
— Люди любят только себя, — поучительно сказала Аня. — Потом деньги. Потом удовольствия. Больше ничего. Когда ты удовольствие, тебя любят, а если проблема — извините. Никто не любит проблемы. Это же так очевидно.
— Но он хоть как-то объяснил это?
Аня злила. Мне было не до её нравоучений.
— Просто сказал: Я не могу, — Яна развела руками. — Без объяснений. Потом спросил, как ты и какие здесь условия.
— И он не собирается меня спасать?
Услышав это, Аня расхохоталась.
