Я хотела спросить, что это за место, но потом вспомнила, что Яна предупредила молчать, и лишь озиралась по сторонам.
За большими панорамными окнами стояла непроглядная темнота, но чувствовалось, что уже утро. Я быстро направилась к широким дверям, торопясь поскорее выйти на улицу, но Яна поспешно схватила меня за руку и, покачав головой, потянула в другую сторону.
Стоило мне только подумать, что за всё время, пока мы шли, нам не встретилось ни одного человека, как с боковой лестницы послышались шаги. Аня быстро подошла к часам и, схватившись за стрелки, с усилием стала вращать длинную стрелку назад. На некоторое время шаги стихли, а потом вновь возобновились, но теперь уже удаляясь.
Яна нырнула за часы и вытащила оттуда инвалидную коляску, очень похожую на кресло Марго, усадила меня в неё и покатила по коридору. Аня шла сзади.
Происходящее поражало, но если принимать в расчёт версию о том, что я попала сюда, потому что сошла с ума, то списать всё на моё больное воображение было не так трудно.
Мне чудилась женщина, идущая за нами по коридору. Она громко стучала каблуками, торопилась, стараясь догнать. Пахло лекарствами, кислотой и мамиными духами. Мы были быстрее. Кресло катилось бесшумно, близняшки скользили тенями по стенам. Я уже не знала, кто из них кто. Цвет волос у теней был неразличим. Я думала, что это Надя, но обернуться не получалось.
Где-то послышалась музыка, тишина рухнула и зазвенела осколками. Дестрой принимал новые формы. И вот я уже не в кресле, а на троне. На мне красная мантия. Кармическое правосудие и оплата по счетам. Пуговицы не отпускали. Спасти меня мог только нарисованный парень, разорвав картонные стены миров, я позвала его и стала ждать, но в этот момент мы приехали и остановились возле столика Людмилы.
Она кормила рыбок и с удивлением замерла со сжатой в щепотку рукой. Её висячие серёжки размеренно качались.
— Мы договаривались, — сказала Аня и высыпала перед ней на стол большую горсть пуговиц.
Людмила отряхнула руки, отчего создалось впечатление, будто она захлопала.
— Конечно-конечно, — подставив жестяную коробку, она торопливо смахнула в неё пуговицы. — Можете выходить.
Стеклянные двери выхода медленно разъехались, и ледяной поток декабрьского холода ворвался в холл. Яна быстро вывезла меня наружу. А когда проезжали мимо бабушки с рыжим котиком, та помахала мне на прощание рукой.
— Можешь вставать, — сказала Яна, вытряхивая меня из кресла. — Охранник на проходной тебя пропустит.
— Отдашь ему это, — Аня сунула мне в руки маленький пакетик. На ощупь там тоже были пуговицы.
Я вытащила из заднего кармана визитку Корсакова и передала ей.
— Всё, пока, — сказала Аня. — Надеюсь, больше не увидимся.
Яна чмокнула меня в щёку.
— Удачи тебе.
— Спасибо. И вам.
Я сбежала вниз по лестнице и, не переставая дрожать от холода и нервов, помчалась по занесённой за ночь дорожке парка.
В домике охранника было тепло и, ворвавшись внутрь, я ненадолго выдохнула с облегчением.
Он поднялся мне навстречу.
— Здравствуйте! — не зная, что говорить, я помахала перед ним пакетиком.
— Мам, это к тебе, — крикнул он в темноту позади себя.
В ту же секунду там что-то пришло в движение и появилась Марго. Подъехала, протягивая ладонь. Я положила в неё пакетик.
— Ну, вот видишь, нашлись всё же пуговки, а говорила, что нет. Не пожалела бы, ничего бы с тобой не случилось.
— Вы знали, что меня собираются оставить?
— Да. И хотела предупредить, но тебе стало жалко какой-то крохотной пуговки с воротничка того мальчика, — она укоризненно покачала головой. — Вот так всегда в жизни. Выгадываем на мелочах, а расплачиваться приходится по-крупному. Хочешь, дам один бесплатный совет? Лучше признай вину. Покайся и попроси прощения. Не для неё, а для себя. Другой жизни, чтобы сделать это, у тебя не будет.
Глава 29
Чуть не окоченев до смерти, я всё же дождалась автобуса и доехала на нём до Москвы. Потом пересела в метро и каталась там часа три, просто отогреваясь и приходя в себя.
Дрожащая, лохматая, в уродском полушубке. Моё отражение в дверях выглядело не лучше привокзальных пропойц.
Люди ехали в вагонах нарядные, надушенные и весёлые. Все уже немножко отмечали Новый год. Закупались подарками, продуктами, проводили корпоративы. Я не знала, в каком точно дне я оказалась, но так было всегда.
И пускай Пуговицы едва не привели моё сознание в полный хаос, это, вместе с тем, пошло ему на пользу. Теперь я чётко осознавала, что не намерена поддаваться дестрою и пропадать. Я не хочу быть вечно больной, запутавшейся, уставшей и ищущей спасения. Не хочу жалеть себя и саморазрушаться тоже.
Всё это началось ещё до смерти Нади, даже до смерти Яги, просто очень долго копилось и в один момент прорвалось. Отчего-то вдруг показалось, что, разберись я со всем этим, разгадай сон, узнай тайное, и тут же все мои проблемы решатся. Всё прояснится и расчистится. Белое станет белым, а чёрное — черным, порядок отделится от хаоса, а хорошие дети — от плохих.
Но со мной было что-то не так, потому что чем глубже заходишь в лабиринт, тем дальше выход. А я уже дошла до самого его центра и теперь должна была как-то вернуться назад.
Так ли уж важно, что случилось с Надей? Жива она, а если нет, то кто её убил?
Гораздо важнее было то, что всё это время происходило со мной.
Как я могла жить, никому не веря, никого не любя, не зная, чего хочу, с постоянным чувством вины, в котором-то и признаться себе была не в состоянии? Упорство в отстаивании неправильных решений. Бессмысленная ложь. Истина, возле которой нет места счастью.
Торговый центр празднично сиял. На каждом этаже ёлки, в витринах манекены в красных шапочках, олени с санями, снеговики, гирлянды и снежинки. Рождественские инструментальные каверы. Повсюду акции, скидки, распродажи.
Я заглянула в малюсенькую парикмахерскую. Мне повезло, была смена Кати. Мы с Лизой всегда стригись у неё.
— Ого, какие люди! Опять уроки прогуливаешь?
— Ага. Типа того.
Катя с критическим недоверием оглядела меня. В этом страшном полушубке, не накрашенную, бледную, с облупившимся лаком на ногтях.
— Да ты заросла, — осторожно, чтобы не обидеть, произнесла она, разглядывая мои волосы. — Так бы и отстригла всё.
— Я не стричься. Можешь одолжить телефон? На полчасика? В интернете посидеть.
— А с твоим чего?
— Украли. В школе. Сегодня утром. Нужно отцу позвонить, чтобы денег на новый перевёл, а номер остался в контактах. Хочу в соцсети залезть, выцепить его.
