– Потому что это единственная фраза на французском, которую я помню. Ой, вы говорите по-русски?
Он хмыкает и оглядывается.
– Тут кроме меня вроде никого нет. А я хотел просто попросить… если, конечно, вас не затруднит, пару евро. Очень пить хочется.
– Вам хватит пару евро на… пиво? – вдруг ляпаю я.
Несмелая улыбка, затронувшая его глаза, моментально сменяется прежней глухой тоской, и он тихо отвечает.
– От пива на такой жаре меня развезет. Мне бы просто воды. Чистой питьевой воды. Но если нет, то настаивать не буду. Простите, что потревожил.
Он разворачивается и направляется в свою тень под деревом.
“Невыгодно лечить. Лучше потратить на перспективный молодняк”, – стучат в голове слова хорошо одетого равнодушного урода.
– Постойте! – догоняю его я, на ходу ковыряясь в рюкзачке.
Жить в уютном коттедже следующие несколько дней и грызть себя за то, что в очередной раз прошла мимо, когда могла бы, наверное, спасти кого-то? Пусть не от смерти, как тогда, но хотя бы от жажды и этой… обреченности во взгляде?
– Вот. Держите. Вам хватит и на воду, и на еду. И, возможно, на какую-то новую одежду, – я протягиваю ему банкноту и вижу, как его глаза округляются от изумления.
– Мадам, вы, верно, ошиблись. Тут слишком много, – все так же вежливо отвечает он, не осмеливаясь взять предложенное.
– Я не ошиблась, – твердо говорю я и буквально впихиваю в его руку деньги.
И, пока он не передумал, заскакиваю в машину и пытаюсь ее завести.
Бомж стоит рядом и наблюдает за моими неловкими манипуляциями, а потом не выдерживает и аккуратно стучит в окошко.
– Мадам, простите еще раз, но вы, похоже, не привыкли управляться с ручной коробкой передач, – слышу я, опустив стекло.
Как вежливо и… милосердно со стороны мужчины – любого мужчины – заметить это. Я чуть было не огрызаюсь, но лишь стискиваю зубы.
– Я понимаю, что вы, скорее всего, откажетесь от моей помощи, но предлагаю вам ее от чистого сердца. Не потому что вы дали мне эти деньги, поверьте.
– И как вы поможете мне? Пригоните сюда автомобиль с автоматом?
– Нет, – качает он головой. – Но могу пригнать ЭТОТ автомобиль туда, куда вам надо. Отработаю вашу… спонтанную щедрость. Водителем.
Я пытаюсь скрыть сомнение в глазах, но получается у меня это не очень хорошо.
– Я… благодарна вам за это предложение, но боюсь…
Он с пониманием кивает.
– Да все ясно, вам не за что извиняться. Хорошего вам дня. И безопасной поездки.
И он уходит в свою спасительную тень.
Я завожу двигатель и медленно, рывками, выруливаю с парковки, наблюдая в зеркало заднего вида, как мужчина, подхватив какую-то мятую котомку, заходит в магазинчик. Торможу, загадывая, если увижу его через две минуты с бутылкой просто питьевой воды, то плюну на все и действительно соглашусь на его помощь. Мне настолько чертовски не хочется рулить этим проклятым пылесосом, что я уже почти согласна на помощь незнакомого бродяги. Да и что он мне сделает среди бела дня за пару часов езды до намеченного пункта?
Его нет две минуты, пять, десять, двадцать. И я уже почти смирилась с тем, что в очередной раз повелась на чью-то разводку, и со вздохом “лошара-ты-сердобольная” снова выжимаю чертово сцепление, готовая выехать на трассу.
Но в этот момент вижу его на пороге лавчонки.
Его котомка выглядит чуть объемнее, а на нем при этом красуются простые серые штаны и такая же серая футболка. Его волосы влажные, как после душа, и даже неряшливая растительность на лице выглядит чисто вымытой.
Он что, успел искупаться? Зачем?
Оглянувшись, он замечает мою машину, менжующуюся у выезда, и, ускорив шаг до легкого бега, быстро нагоняет меня.
– Продавщица была столь любезна, что позволила ополоснуться в своем летнем душе и продала старую одежду своего мужа. От меня теперь даже не воняет. И я напился вволю прямо там – все равно вода и есть вода, зачем тратить лишние деньги? Может, такого водителя вы все же пустите за руль?
– Да! – я выпаливаю согласие раньше, чем успеваю сообразить, какое облегчение испытываю от того, что он предложил свою помощь еще раз.
– Тогда предлагаю вам переместиться на пассажирское сидение и уступить мне место за рулем, мадам, – галантно распахивает он дверцу и предлагает свою руку.
У него сильная, загорелая рука, ногти обрезаны криво, но грязи под ними нет. От него пахнет каким-то дешевым мылом и чисто мужским ароматом – немного мускуса, слегка терпкой кислинки и совсем чуть-чуть горелых водорослей.
Он отлично водит – аккуратно и довольно быстро при этом, не лихачит почем зря, но скорость даже на сложном горном серпантине держит уверенно. И делает это настолько легко и непринужденно, что меня завидки берут.
– Вы действительно профессиональный водитель? – спрашиваю я в какой-то момент в попытке завязать непринужденный разговор, потому что после парковки сам он не произнес ни слова.
– У меня была довольно насыщенная молодость, успел поработать в том числе и водителем, – ровно отвечает он, не глядя в мою сторону. А я почему-то обращаю внимание на то, как он стискивает челюсти. Мой почти бывший муж делает так, когда хочет что-то сказать, но сдерживается из последних сил.
– Вы не хотите разговаривать? – на всякий случай уточняю я. Ведь на самом деле не очень разумно отвлекать водителя в дороге.
– Не в том дело. Но я хотел бы попросить разрешения приоткрыть окна. Просто ваши духи… они будят очень печальные воспоминания. Трудно сосредоточиться.
Когда-то я любила именно такие запахи – молодежные, кисло-цветочные, очень легкие, практически моментально выветривающиеся. А потом… Потом статус жены успешного бизнесмена наложил свой отпечаток на все, в том числе и на выбор ароматов. Но сейчас я в отпуске. И совсем одна. И я с радостным облегчением облилась прямо в аэропорту, в Дьюти Фри, дешевеньким парфюмом с яркой цитрусовой ноткой.
– У вас аллергия? – начинаю нервничать я, приоткрывая свое окно. Еще мне тут приступов не хватает.
– Нет. Скорее… ностальгия. По ушедшей юности, по светлым дням и беззаботным ночам, – качает он головой. – Простите, ради бога. Я вовсе не хотел вас обидеть. Вам очень идет этот аромат. Очень. Вы с ним кажетесь совсем молоденькой девочкой. Хотя я полагаю, что вы чуть постарше.
– И сколько же мне, по-вашему? – вдруг кокетливо спрашиваю я.
– Простите, я не умею говорить комплименты, – стеснительно отвечает он, по-прежнему пялясь исключительно на дорогу. – Но я думаю, вам лет тридцать пять. Эм… вернее, тридцать с маленьким хвостиком. Но выглядите вы моложе. Да. Намного. – Он окончательно запутывается и смущается так, что даже слегка розовеют щеки под бородой. Как мило.
