Зачем я это делаю?
– По рукам, – и первая протягиваю ему ладонь.
Он бережно берет мою руку и, развернув ее, едва прикасается губами к тыльной стороне.
– По рукам, мадам.
Я отворачиваюсь, чтобы скрыть явно покрасневшее от смущения этой неожиданной лаской лицо, и преувеличенно бодро командую.
– Тогда нам обязательно надо в какой-нибудь супермаркет, потому что не уверена, что здесь есть подходящий топор для настоящей каши.
Я открываю багажник и берусь за свой чемоданчик, но он перехватывает его из моих рук.
– Не надо вам носить тяжести. Я отнесу наверх и поставлю у двери вашей спальни.
Мужчина разувается у порога, тщательно вытирает босые ступни о лежащий половичок и поднимается по ступенькам, а я иду следом и невольно отмечаю, что ноги – видимая их часть – у него тоже красивые.
Вот дура-то. Ну как могут быть красивыми мужские босые ноги? Да еще и у немытого, ладно, принявшего просто летний душ, бродяги. Но они именно красивые. Такие крепкие мужские лапы, размера примерно сорок четвертого.
Кто-то из моих дурных подружек с умным видом как-то заявлял, что по величине носа и ног мужчин можно сделать вывод о размере его члена. Хм, а какой член у…
Стоп! Вот вообще не в ту степь сейчас забредешь, идиотки кусок. Итак уже наворотила черте чего.
Я оказываюсь у двери в спальню одновременно с тем, как он разворачивается, чтобы спуститься вниз. Но в узком коридорчике так мало места, что мы невольно соприкасаемся. И меня в очередной раз простреливает как током от жара его тела.
– Дайте мне пять минут, чтобы умыться с дороги, и я тоже спущусь к машине, – хрипло прошу я, поправляя трясущимися от внезапно накатившей волны неясного томления руками очки на переносице.
– Я подожду столько, сколько надо, мадам.
– Меня зовут… Лана. Просто Лана.
– Приятно познакомиться, Ник.
– Николай?
– Не люблю это имя. Просто Ник.
– Вот и познакомились, да. Я скоро.
Мои пять минут, разумеется, оборачиваются всеми двадцатью, поскольку зеркало недвусмысленно намекает на готовность покрыться трещинами от вида заглянувшего в него чудовища с размазанной тушью под глазами. Когда я выхожу во двор, то вижу, что мой персональный водитель увлеченно копается под капотом машины.
– Пришлось долить воду в омыватель. Ну и заодно проверил уровень масла по старой привычке. Все готово, – говорит он, захлопывая крышку капота. И тут его лицо вытягивается.
– У меня что-то с прической? – нервно оглядываюсь я. Понятно, что я ее сооружала наспех, но вроде все было в порядке только что.
– И с прической, и с одеждой, и вообще со всем, – гулко сглатывает он. – Что-то очень прекрасное.
А я с облегчением выдыхаю.
– Ну так едем тогда, – и без лишних проволочек плюхаюсь на переднее сидение.
– Вам не будет стыдно идти рядом со мной? Таким… – указывает он глазами на свою потрепанную одежку.
– Почему мне должно быть стыдно в сопровождении молодого, красивого, сильного мужчины? – вскидываю я бровь. – Может, у вас просто такой стиль. Почти “бохо”. Такой, своеобразный немного. Может, вы крутой бизнесмен, который на отдыхе предпочитает старые любимые домашние вещи вместо надоевших костюмов за три тыщи баксов?
Кстати, почему бы мне не купить ему в этом супермаркете заодно какую-нибудь одежду. Здесь полно дешевых и вполне качественных вещей. А я не обеднею от лишних ста евро, потраченных на благое дело.
Зайдя в супермаркет, я вручаю ему несколько банкнот и список продуктов со словами:
– Ник, ты по первому этажу, а я пока на второй, надо кое-какую мелочевку купить. Лады?
У него тележка, ключи от моей машины, мои деньги, и он знает адрес, по которому я буду жить следующие три дня. Страшно ли мне от осознания этого факта?
Ни грамма. Вот ни столечки.
На втором этаже я захожу в отдел распродаж и всего на сто евро набираю вторую тележку всяких мужских разностей: шорты и две футболки, джинсы и толстовку, легкие кедики и добротные ботинки для прогулок по горам – если он много передвигается пешком, то ему они еще пригодятся. Ветровка, носки, нижнее белье, бритвенный станок и мужские пенки-гели-шампуни тоже летят в корзину. Его котомка довольно вместительная. Надеюсь, это барахло не займет слишком много места и не будет оттягивать ему плечи. Потом. Когда наши пути разойдутся. А они разойдутся наверняка.
Он терпеливо ждет на выходе с тележкой, загруженной продуктами. И, глядя на них, я печально качаю головой. Похоже, половину придется выбросить через три дня. Что-то я от жадности или с голодухи слишком много всего написала.
– Лана, вы меня простите, но я посвоевальничал немного. Я купил все по списку, но почти каждый пункт в два раза меньше. Я с трудом могу поверить в то, что вы, будучи настолько изящной и миниатюрной, так много едите. А я, как уже сказал, тоже совсем немного ем. Так проще потом, если вдруг приходится поголодать пару-тройку дней.
– Вы реально голодаете, Ник? – ужасаюсь я.
– Да не пугайтесь вы так. Это даже полезно для здоровья, особенно если при этом много двигаться и пить много чистой воды. Поверьте, я сейчас и выгляжу и чувствую себя даже лучше, чем… – он спотыкается на середине фразы и замолкает. – В общем, все в порядке. Только не ругайте меня, ладно?
Да за что мне тебя ругать, умненький ты мой благоразумненький? За то, что не растранжирил мои деньги в очередной раз?
– Итак, едем домой готовить обед! – провозглашаю я, потрясая пакетами с его обновками, о которых он пока не знает.
По дороге назад мы болтаем о пустяках, и я в очередной раз поражаюсь чистоте и грамотности его речи. Никакой нецензурщины, никаких слов-паразитов или бессвязного мычания. Он не только красив, но еще умен и прекрасно образован. Что же такого могло произойти в его жизни, чтобы он вот так вдруг стал безымянным бродягой в чужой стране?
– На приготовление ужина мне потребуется часа полтора. После мы немного отдохнем, и в десять вечера надо будет выдвигаться к Тейде. Экскурсия начинается в одиннадцать. Я верно рассчитала время?
– Абсолютно, если за рулем буду я, – улыбается Ник, заезжая во двор домика.
– Кстати, Ник, если не секрет, а когда у вас день рождения? – спрашиваю я, беря в руки пакеты из супермаркета.
– Да пару месяцев назад был. А что?
– А я тут решила, что позже дарить подарки можно, а вот заранее нельзя. А раз он уже был, то держите с небольшим опозданием. И сегодняшний ужин мы тоже посвятим вашему недавно прошедшему дню рождения. Вот, – протягиваю я ему дары.
Он недоверчиво берет их в руки, заглядывает, странно хмыкает, а я начинаю торопливо объяснять:
