– О чем? – удивленно вздергиваю брови, нежно поглаживая вороненую сталь глушителя. Паника в его глазах служит небольшим утешением за те месяцы сомнительного удовольствия проживания в собственном доме, нашпигованном камерами. Слава богу, что этот дебил не стал прятать следилки в комнатах детей. Потому что этого я бы не смог допустить. И тогда весь план полетел бы к псу под хвост.
– Вы сказали, что отпустите меня.
– Мы тебя разумеется отпустим, мальчик Сережа. И, возможно даже, почти целым и невредимым. Но не раньше того момента, когда соберем всех остальных твоих товарищей в одном месте, – жена поправляет дужку очков и кладет электрошокер в чехол. А чехол в аккуратную дамскую сумочку. Только что купленную в дорогом бутике в связи с тем, что у предыдущей, такой же дорогущей и любимой, с которой жена обычно из дома не выходила и в подкладку которой был зашит следящий жучок, совершенно случайно оторвалась ручка. И теперь эта бесполезная вещица лежит в примерочной одного модного шоурума. А поскольку расплатилась она там наличкой, найти покупательницу растеряху и вернуть ей забытое не представляется возможным. Упс.
– Но я должен встретиться со всеми в аэропорту, потому что…
– Ты болеешь, мальчик. Ты так сильно болеешь, что тебе пришлось обратиться к врачу. И тебя уложили в больницу с подозрением на воспаление легких. Но ты обязательно прилетишь. На следующий день. Или через день. Как доктор выпишет. Потому что ты ни за что не можешь подвести своих товарищей, – ласково отвечает ему Лана, вставая за его спиной. Она кладет ему руки на плечи, слегка массируя их, медленно наклоняется и яростно шипит разъяренной змеюкой в самое ухо . – А чччтобы ты как можжжно быстрее выздоровел, мы пригласили к тебе сссиделку. Очень квалифицированную. Я бы даже сказала, специально обученную ухаживать за беспокойными пациентами. И очень сссильную.
Я бы восхищенно прицокнул языком, одобрив ее тон, но не хочу смазать впечатление от сцены. Ох и хороша, чертовски хороша моя детка! Я даже не подозревал в ней таких убедительных актерских талантов, привык к тому, что лицедействовать приходится в основном мне. Но Лана обиделась, когда я в самом начале нашей совместной операции, которую она, истерично хихикая, назвала “Обмани обманщика”, усомнился в том, что ей будет под силу все эти недели жить под недремлющими глазкАми шпионских камер и не выдать себя ни единым словом или жестом.
– Никита, предупрежден, значит, вооружен. Я не буду избегать оборудованных камерами мест и вещей, чтобы они ничего не заподозрили, но постараюсь заранее планировать все свои действия в этих комнатах. Доверься мне, как я доверяюсь тебе. Ты просто даже представить не можешь, на что готова даже самая обыкновенная женщина, семье которой угрожают подобные ублюдки. Я буду так играть, что даже ты поверишь.
И я поверил буквально в тот же день.
Лана умудрилась закатить самый что ни на есть классический скандал на тему чужого парфюма, которым пропах мой костюм. Тот самый, в котором я летал в последнюю командировку.
Суки, а я его так любил. Теперь придется выбросить.
Она швыряла мне в лицо тряпки и некрасиво рыдала, размазывая тушь и помаду по лицу. Припоминала мне поздние возвращения с работы, длительные деловые поездки, довела до того, что я тоже стал огрызаться, припоминая ее посиделки “с девочками” за пределами дома и траты на дорогое шмотье. В общем, поорали друг на друга всласть. Потом я попытался “подкатить” к ней уже в кровати, мол соскучился, милая, прости, мы ведь все выяснили, ничего у меня не было ни с кем, просто в самолете рядом тетка сидела, которая на себя в дьютифри наверняка пару литров пробников на себя вылила. Но надувшаяся жена сослалась на головную боль и, закутавшись в одеяло чуть не с головой, отвернулась ко мне спиной. И мелко подрагивала от тщательно подавляемых “рыданий”.
С тех пор мы регулярно собачились перед камерами, а она еще и периодически звонила кому-то из своих подружаек и принималась жаловаться, что я изменился в последние месяцы, совсем не обращаю на нее внимания, слишком часто задерживаюсь на работе допоздна, мало уделяю времени детям и семье. И постоянно спрашивала у них, не знают ли они приличного семейного психолога и на всякий случай хорошего юриста по бракоразводным процессам.
А я в это же время начал захаживать в один стриптиз-бар после работы, бездумно пялясь на извивающиеся на сцене тела. Именно в одном из таких баров на меня в один прекрасный вечер “случайно” наткнулся Веталь.
– Ого, какие люди, – громко восхитился он в своей неподражаемой манере такого же как я простого рубахи парня. – Ты че тут, скучаешь?
– Нет, бля, – огрызнулся я, поманив пальчиком намеченную оголенную девицу, – веселюсь. Не видно?
– Оу, красавчик, ты снова здесь? – игриво колыхнула та верхними девяносто, едва прикрытыми намеком на кружевное белье. – Хочешь повторить приват, м-м-м?
– А говорил, что жене не изменяешь, – кривовато ухмыльнулся мой партнер.
– А я чисто технически не изменяю. Я просто смотрю, – засунув купюру в с готовностью оттянутую наманикюренным пальчиком лямочку, я отрицательно покачал головой. – Не сегодня, детка.
– Я жду тебя в любой день, милый, – проворковала танцовщица и ушла, зазывно вихляя бедрами.
– Слушай, ты вроде взрослый мужик, а ведешь себя, как озабоченный подросток, – отхлебнув из пузатого бокала, заметил Виталий. – Что тебе мешает просто спустить пар? Это же ни к чему не обязывает. Ну, подумаешь, вставил сочной шлюшке пару раз, отслюнявил ей заработанное, зато вернешься домой довольным и сытым, а не с вот этой вот кислой миной.
– Я люблю свою жену, – четко повторил я уже не единожды сказанное. – И изменять ей не собираюсь. Ни при каких условиях.
– А херли ты тогда здесь, а не дома с любимой женой?
– Просто… Понимаешь, Виталик… – я устало вздохнул и откинулся на спинку широкого мягкого кресла, – я вот иногда думаю, а что, если бы я встретил ее не скромной тихой девочкой, чистой и невинной, а вот такой вот…
– Шлюхой? – подсказал товарищ, и я недовольно поморщился.
– Уже зрелой женщиной, знавшей до меня других мужчин. Я бы ее узнал?
– В каком смысле узнал?
– Я бы понял, что она та самая, моя единственная?
– Я чет не врубаю, мужик, если Света твоя единственная, то отчего ты смотришь на других женщин?
– Я смотрю только на тех, которые похожи на нее. И иногда представляю, что это она могла бы стать такой в какой-то другой параллельной реальности.
– Ты че, бухой уже?
– Да ладно, проехали. Все равно не поймешь. Да и не интересно это тебе.
– А ты расскажи. Вдруг пойму? Уж больно любопытные у тебя тараканы.
***
– Так, мужики, ну что, давайте прогоним еще раз и все по порядку, по точкам. Кто там первый у нас, Тош, ты?
– Угу, я. Мы с Лизой. Я, правда, несколько охренел от того, какую роль выбрала моя благоверная, но на что не пойдешь ради друга. А еще она потребовала после всего обещание выгулять ее по летним распродажам, так что, НикитОс, если будет тебе икаться, знай – это мой кошелек поминает тебя незлым тихим словом. Кто следующий?
