Уже когда забираюсь под одеяло, взгляд падает на включившийся от входящего экран телефона. Наверное, это Гарик? Вполне в его интеллигентном духе пожелать даме спокойной ночи. Возможно даже с цитатой Шекспира.
Я морщу нос, сама себя ругая за то, что слишком романтизирую его образ.
Но сообщение не от Гарика.
Оно от Призрака.
Я долго смотрю на отметку с непрочитанным. Можно ведь просто отложить до завтра — мало ли, что он там прислал после двух недель молчания? Может быть, какое-то сухое «прости прощай и ничего не обещай». Вот вообще не удивлюсь, в особенности после стольких его попыток подчеркнуть, что он — та еще бездушная сволочь.
Но все равно читаю, потому что теперь точно не смогу уснуть.
ПРИЗРАК: У меня никого нет! Я свободен, потому что жду тебя!
Приходится прикусить губы, чтобы сдержать довольную улыбку.
Ответ я пишу сразу — просто маленькое черное сердечко без текста.
ПРИЗРАК: Мир?
ВАНИЛЬ: Да!
ВАНИЛЬ: Мне не хватало наших разговоров, несносный мужчина! Ты даже не представляешь, как сильно!
ПРИЗРАК: Мне тоже, женщина. Другой такой тебя не существует.
ВАНИЛЬ: Надеюсь, ты не пытался это выяснить опытным путем?
Добавляю вслед злобную рожицу дьяволенка с вилами.
Он присылает хохочущий до слез смайлик.
И я почти слышу, как где-то там, в недрах Северной столицы, мой Призрак смеется от всей души.
Глава 12
На следующий день я отправляю Гарику сообщение о том, что у меня изменились обстоятельства и на ближайшие выходные я буду занята. Но на следующей неделе я могу пересечься с ним в свой обеденный перерыв, чтобы вернуть кольцо, которое не готова отставить ни под каким предлогом.
Не уточняю, чем буду занята.
Не хочу врать, чтобы не быть даже условно похожей на его заразу-бывшую.
Мое сообщение лаконичное, вежливое и максимально лишено конкретики о том, готова ли я перенести встречу на какой-то другой день. Или месяц. Или год. Прежде чем отправить его, я взвешиваю каждое слово.
Надеюсь, он поймет, что, по крайней мере, в этой жизни у нас ничего не получится.
Гарик отвечает примерно через час: пишет, что у него тоже изменились планы — и он как раз не знал, как сказать об этом, чтобы не обидеть. И что кольцо он не заберет, а носить его или нет — мое личное дело.
Даже немного жаль, что я так и не узнаю глубину корней его родословной. Такие мужчины — штучный товар в наше время. И, пожалуй, в этом-то вся проблема. Это как дорогая богемская ваза в серванте у бабушки: куплена на последние деньги еще во времена застоя с одной единственной целью — провести за стеклом всю свою жизнь и никогда не быть использованной по назначению.
Когда приезжаю на работу, у меня уже есть пара сообщений от Призрака.
Я так отвыкла от наших разговоров, что жадно, как ребенок, вчитываюсь в каждую букву.
ПРИЗРАК: Доброе утречко, Ванилька!
ПРИЗРАК: Как там продвигается твое героическое покорение карьерного Эвереста?
Мне кажется, самое время сказать ему, что очень даже успешно, и если все пойдет в том же духе, наверное, наше время ожидания можно будет скостить до марта.
То есть, до моего возвращения из командировки в Австрию, после которой я, наконец, получу окончательный вердикт — останется ли должность за мной или «ТриЛимб» будет подыскивать более опытного директора по персоналу.
Но, может, не стоит торопить события? Потом, когда место будет за мной (я самоуверенно стараюсь даже не сомневаться в этом), я просто напишу моему виртуальному мужчине, что готова увидеться с ним в любое время дня и ночи, на любой территории.
Эти мысли грызут меня еще несколько минут, пока в кабинет после легкого предупреждающего стука не входит моя помощница.
— Мария Александровна, Новиков просит вас зайти. — При этом она всем видом дает понять, что эту просьбу генеральный директор передал далеко не в лучшем распоряжении духа. На мой вопросительный взгляд шепотом добавляет: — Там еще эСБэшник.
Понятно, что не рядовой, а начальник службы безопасности.
Очень странно.
Почему генеральный меня то и дело дергает, я знаю — до сих пор не может простить, что отказалась выпить с ним кофе. Уже обещала себе поднять вопрос о корпоративной этике, если подобное повториться, так что, видимо, самое время это сделать. Но присутствие службы безопасности меня немного тревожит. Я точно не сделала ничего, что нарушает правила внутреннего распорядка.
Я на ходу допиваю кофе и захожу в малый зал для совещаний, где меня уже ждут двое мужчин. Новиков взглядом предлагает присесть, но я упрямо качаю головой.
— Мария Александровна, вы же в курсе, за что получаете деньги? — без вступления начинает генеральный, и мне это как-то сразу очень сильно не нравится.
— Я в курсе, Руслан Андреевич. Буду благодарна, если наш разговор сократиться до сути.
Ему мое отсутствие желания начать заламывать руки определенно не нравится.
Дает знак эСБэшнику, и тот кладет на стол какие-то распечатки.
Сначала даже не сразу понимаю, что это за таблицы и графики, и как это вообще со мной связано. Пока на глаза не попадаются строчки из концепции о работе с персоналом.
Это — мои строчки.
Я уверена в этом как был бы уверен любой человек, который выстрадал каждую букву.
Еще раз пересматриваю листы, и на некоторых совершенно точно виден логотип в виде разорванного знака бесконечности, стилизованного под песочные часы. У «ТриЛимб» на логотипе скрещенные треугольники.
— Я не понимаю, — говорю дрожащим от смеси волнения и злости голосом. — Что все это значит?
ЭСБэшник — Крылов — переходит ко второй фазе: разворачивает «лицом» ко мне стоящий на столе ноутбук, где на видео со скрытой камеры хорошо видно, как Ленка что-то очень долго распечатывает на принтере, а потом всю эту пачку листов сует в сумку.
Я тысячу раз говорила, что за пределы территории нельзя ничего выносить. У нас даже запрет на флэшки.
Но…
— Нет, — твердо и уверенно пресекаю неприятные мне намеки. — Это какое-то очень неприятное совпадение и только. Елена Викторовна не могла слить информацию конкурентам — у нее прекрасные рекомендации с предыдущих мест работы, где она так же имела доступ к корпоративной информации. Да она работает всего ничего, зачем бы ей…
— Вам, — перебивает генеральный. — Я полагаю, это была ваша идея.
Что?!
Уже начинаю жалеть, что не согласилась сесть, потому что прямо сейчас ноги дрожат и подкашиваются.
