Но… мне все равно невыносимо приятно.
Глава 40
Во вторник я в три часа ухожу с работы под предлогом небольшой температуры. Кстати, это правда — второй день немного лихорадит, и я списываю это на нервы и предстоящий важный шаг.
Мы подаем заявление.
Это, конечно, не стопроцентная гарантия свадьбы, но меня тяжело назвать человеком, который может сказать «я передумала» прямо перед алтарем. Гарик на такого похож еще меньше, несмотря на то, что вся история нашего знакомства построена на одних только импульсах.
Так что, когда мы усаживаемся по разные стороны одного стола и старательно, как будто пишем контрольную по русскому, заполняем бланки, я чувствую необратимость предстоящего события. Именно сейчас, а не несколько недель назад, решается моя судьба.
Поэтому, прежде чем поставить подпись внизу бланка, задерживаю ручку над строкой.
Я точно к этому готова?
Я понимаю, что пути назад уже не будет?
Украдкой поглядываю на Гарика, с которым мы после того ужина с моими родителями, практически не разговаривали. Он тоже заканчивает и с непроницаемым выражением листа ставит свой размашистый росчерк. У него красивая подпись — пара острых, похожих на кардиограмму штрихов, и красивый вензель. Именно так должны расписываться богатые люди.
Он точно не сомневается в том, то делает — даже не проверяет после себя, просто откладывает бланк на край стола, берет телефон и выходит, чтобы ответить на звонок.
Я старательно вывожу подпись, почти как в тот день, когда получала паспорт.
Кладу бланк поверх заполненного Гариком.
Жду, когда сотрудница ЗАГСа все проверит уточнит детали и еще какие-то формальности.
Благодарю, выходу на ватных ногах.
Finita la commedia…
— У тебя такое лицо человека, которому вынесли смертный приговор, — говорит Гарик, поджидая меня на крыльце. — Раздумала?
Насмешка в его голосе заставляет вспомнить о том, какие события привели меня в эту точку, и почему ни о чем нельзя жалеть и ни в чем нельзя сомневаться.
— Я не поблагодарила тебя за те слова, которые ты сказал моей матери, — намеренно перевожу разговор на другую тему. Мы подали заявление — что еще обсуждать? «Это просто бизнес, детка, ничего личного». — Спасибо, что вступился за меня.
— Я сказал правду, — бросает Гарик. — Ты — именно такая женщина.
— А еще ты от меня без ума с первого взгляда, — не могу не пошутить я.
Это становится не просто дурной привычкой. Это просто какой-то проклятый условный рефлекс — каждый раз, когда мы говорим о чем-то серьезном, из меня тут же выскакивает мой личный Пеннивайз[1] и начинает творить дичь.
Гарик бросает на меня сверх-оценивающий взгляд.
Это как будто опытному оценщику живописи принесли подделку под Рембранта, и он как раз решает, какой бы уместной штукой высмеять умника. Решает… но раздумывает.
— Полагаю, нам нужны кольца.
— Ага, — бормочу я, проклиная себя за дурацкую шутку.
— И платье?
— И костюм.
— Ты уже присмотрела свадебное агентство?
— Эммм… Нуууу… — У меня словно отобрали почти все буквы алфавита, и приходится выкручиваться тем, что есть. — Я не уверена, что могу все… ну, ты понимаешь…
— Бюджет на твое усмотрение, — бросает Гарик, и уверенно берет меня за руку, помогая спуститься и сесть в машину.
Моя ладонь горит будто обожженная.
Сама не понимая зачем, сую ее под бедро.
Мы всего пару раз дотрагивались друг до друга голой кожей, и каждый раз это как будто мы делаем что-то очень противоестественное.
— В пятницу во второй половине дня, — говорит Гарик. — За кольцами. Полагаю, что-то из платины без лишних украшений устроит нас обоих?
— Ага. — У меня снова тупо нет слов.
На следующее утро мы приезжаем в офис вместе.
Нас замечает пара сотрудниц, и когда я, пытаясь делать вид, что босс просто меня подвез, останавливаюсь заговорить с ними, Гарик задерживается парой ступеней выше.
— Просто он чуть не сбил меня на пешеходном переходе, — очень убедительно шучу я, и женщины не очень убедительно посмеиваются в ответ.
Кажется, наш план вот-вот треснет.
Я уже и так слышала разговоры о том, что «Игорь Сергеевич» особенно выделяет меня среди остальных сотрудников, и мне единственной не прилетает его фирменный еженедельный нагоняй.
Ленка то и дело пытается попасться мне на глаза. Сразу видно, что ее распирает от желания поделиться радостной новостью, и я всеми селами пытаюсь избежать этого разговора. Что-то подсказывает, что как только она вывалит на меня все свое дерьмовое счастье — я не удержусь и в отместку «испачкаю» ее своим.
Лучше не рисковать.
Поэтому даже на обед ухожу позже всех, как настоящий партизан, украдкой выглядывая за дверь, чтобы убедиться, что дверь в кабинет Ленки закрыта. Быстро накидываю сумку на плечо и несусь к лифту. Двери распахиваются перед моим носом как раз в тот момент, когда протягиваю палец к кнопке вызова.
Оттуда выходит молодая женщина.
Ну как, выходит. Это что-то среднее между походкой какого-нибудь «ангела» «Victoria's Secret» и уверенным шагом Миранды из «Дьявол носит Прада». Меня непроизвольно сдувает на обочину коридора, как будто мимо пронесся грузовик.
— Простите, — слышу ее окрик в спину, но тон у этого «простите» такой, словно у нас до сих пор не отменили крепостное право. — Вы мне не поможете?
«Не помогу», — мысленно язвлю я, но внешне изображаю дружелюбную вежливость.
— Да, конечно.
— Я ищу Марию Барр. Мне сказали, что ее офис на этом этаже, но здесь… — Она безрезультатно дергает ручку двери в мой кабинет. — Кажется, никого нет.
При звуке своего имени я напрягаюсь.
Она ко мне?
Уверенна, что впервые вижу эту женщину, хотя внешность у нее, мягко говоря, не блещет оригинальностью: темные длинные волосы, сделанные губы, брови модной формы, такой же модный макияж (слишком яркий для обеда среды), дорогой костюм, сумка от Луи Виттон. Мужчины на таких оглядываются, женщины всегда инстинктивно пытаются обесценить.
Мне все равно, я не комплексную из-за своей внешности.
Просто не нравится этот надменный взгляд, за который хочется врезать по морде лица.
Никто, даже самый богатый человек в мире, не имеет права смотреть на других словно на челядь.
— Сейчас обеденный перерыв, — отвечаю на ее вопрос, и тут же понимаю, что для нее это не новость. Она нарочно пришла сюда в такое время. Ну ладно. — Мария Барр — это я. Простите, но даже по рабочим вопросам я не смогу потратить на вас время своего обеда. Придется подождать.
