Ответ появляется совсем скоро.
И выглядит он как эффектная блондинка в дорогом костюме, который совсем не идет этому былинно-деревенскому стилю с лавками, срубом и печью из сказки про Емелю.
Она выходит откуда-то из глубины зала, усаживается за стол и почти кокетливо поправляет волосы.
Я знаю, что, если продолжу и дальше на нее пятится — обязательно привлеку к себе внимание. Мы всегда чувствуем, когда нас слишком пристально рассматривают. Но уже плевать. Какой-то части меня даже хочется, чтобы нас заметили. Чтобы Гарик увидел, что пока он проводит время с «ты единственная женщина в моей жизни», я тоже не скучаю.
Блондинка, кстати, не так свежа, как показалось на первый взгляд. Ей лет сорок или даже больше, но она явно знает, как обернуть первые признаки старения в свою пользу. Не зря же Гарик променял молодую меня на вот эту уже не молодую… хмм… Донателлу Версаче.
Официант — улыбчивый молодой человек кавказской наружности — кладет перед нами меню и я, стараясь не упускать из виду разговор Гарика, предлагаю Призраку заказать что-то для двоих. Краем уха слышу, что он переспрашивает насчет форели и овощей гриль. В уме держу, что у меня от одного слова «еда» пропадает аппетит, но спорить сейчас не хочу.
Отмечаю, что женщина сидит напротив моего мужа.
Они не держатся за руки, не проявляют никаких знаков симпатии, но это все равно ничего не значит — мы с Димой тоже не воркуем как голубки, но это не отменяет того факта, что я провела с ним вчерашнюю ночь.
Женщина что-то достает из сумки, протягивает Гарику.
Мне плохо видно, что это, потому что обзор закрывает ваза с цветами, но похоже на пластиковую папку с документами.
Может, это его адвокат?
Я отчаянно хватаюсь за эту мысль, как будто у нас с ним не договорной брак без любви, а образцовая семья, двое детей-погодков и любовь до гроба.
Гарик берет папку, пересматривает, хмурится, а потом просто откладывает на край стола.
Что бы там внутри не было — он явно не хочет в это углубляться, потому что снова переключается на разговор с блондинкой. Теперь уже хорошо видно, что она значительно старше — ей больше сорока, у нее глубокие, хоть и заретушированные морщины. Но, главное — ее возраст выдают руки: тонкие, уродливые пальцы с большими фалангами, покрытые тонкой сухой кожей. Этот признак старения спрятать невозможно, как и складки на шее.
Я злорадствую, и мне это не нравится.
Грозная выглядит не лучше этой блондинки, но я всегда восхищаюсь тем, как она умудряется оставаться настолько эффектной в свои годы.
Во мне говорит злость за предательство.
Это не ревность, нет. Было бы слишком глупо ревновать мужчину, с которым у меня нет ничего, кроме общего бизнеса.
Просто… Он мог бы сказать мне, что нашел себе пассию и тогда, по крайней мере, мне не пришлось бы придумывать оправдание своей измене, чтобы успокоить разбушевавшуюся совесть.
— Мы можем уйти, если хочешь, — предлагает Призрак, прежде чем сделать заказ.
— Боишься, что мой муж устроить разборки? — не могу удержаться от желчного плевка.
Призрак удивленно хмурится.
Ну да, конечно, Гарик немного выше него, но Призрак шире в плечах, крепче и, несмотря на усталость, вид у него определенно более подготовленный к мордобою.
Да и не могу я представить, чтобы мой интеллигентный муж опустился до рукоприкладства или любого другого открытого кидания экскрементами, даже в словесной форме.
— Ты же обещал мне вкусную рыбу в деревенском стиле на углях? — Мне надо куда-то скидывать негатив, и Дима это, конечно, понимает, но молчаливо сносит.
Тем временем блондинка продолжает поправлять волосы и их с Гариком разговор явно переходит в более приятное русло, потому что муж изредка даже улыбается и непринужденно потягивает что-то их стакана. Там, кажется, плавает лимон и много льда, но почему-то я уверена, что это что-то безалкогольное. Или он отказывался пить только рядом со мной? Чтобы не в хмельном угаре не соблазниться на законную супругу и не изменить своей… несвежей любви?
«Остановись!» — мысленно прикрикиваю на свою внутреннюю стерву.
Я же умею трезво мыслить.
Нужно просто включить голову и логики, пока не скатилась в откровенную грязь.
В том, что мужчина изменяет, не виноват никто, кроме мужчины. Не была бы эта женщина — была бы другая. Почему он выбрал ее, я все равно не узнаю и не хочу знать.
В конце концов, я тоже не стала заморачиваться долгими поисками подходящего любовника, а взяла то, что было доступно здесь и сейчас.
— Так и будешь смотреть на них весь вечер? — интересуется Призрак.
— Тебя это беспокоит?
— Мне не очень понятно, чего ты добиваешься, — искренне отвечает он. — Если хочешь, чтобы приревновал — просто пройди мимо, иначе он тебя в жизни не заметит. Если не хочешь — давай просто уйдем. Куда скажешь. Можем просто погулять пешком по городу.
Но, кажется, уже поздно, потому что блондинка, в очередной раз поправляя волосы, поворачивает голову как раз в мою сторону. Она немного щурится, потому что явно видит мой взгляд в упор. Потом моргает как будто от удивления. Потом ее рука тянется через стол, касается ладони моего мужа и Гарик смотрит в мою сторону.
Я улыбаюсь, наверное, шире чем Джокер из всем известных комиксов.
Поднимаюсь из-за стола и демонстративно иду к выходу.
На крыльце пахнет весенним вечером.
Если бы не идиотская ситуация — было бы самое время просто погулять по деревенским пейзажам, насладиться видом на озеро и посмотреть на закат.
Господи, я уже сто лет не думала о том, что в жизни есть еще что-то кроме работы и карьеры.
— Маша, — слышу за спиной голос Гарика, который тонет в стуке закрывшей за ним двери. — Я правильно понял, что ты хочешь поговорить?
Глава 62
Еще никогда в жизни мне не было так тяжело сдержать откровенную гадость в ответ.
Она сидит во мне — еще не оформившаяся, но уже едкая и ядовитая. И чем больше я держу в себе эту дрянь, тем сильнее она просачивается в меня саму.
— Сейчас ты скажешь, что это не то, что я думаю, — пытаюсь держать лицо.
— Я не думаю, что тебе интересно, что я скажу, — спокойно отвечает Гарик. — У тебя приятная компания.
Проглатываю желание тут же во всех подробностях пересказать ему содержание прошлой ночи.
И, как оказывается, хорошо, что не делаю этого.
— Я рад, что ты решила попытаться наладить личную жизнь. Даже если мне немного… не понятен выбор.
Сколько бы я не пыталась отыскать в его словах хоть намек на злость или раздражение — там ничего этого нет.
