— Без проблем. Есть хочешь?
От мыслей о еде меня тут же начинает мутить. Затыкаю рот ладонью и выразительно качаю головой. Он пожимает плечами и сворачивает в сторону набережной. Сейчас будний день, шансов, что кто-то из знакомых или коллег увидит меня с незнакомым мужчиной внешности альфа-самца — минимален, но я все равно на всякий случай говорю, что будет достаточно, если мы еще немного покатаемся.
— Боишься, что муж спалит? — как бы угадывает он. — Или любовник?
— Откуда ты только взялся такой проницательный, — не могу сдержать ядовитый ответ. Хотя по сути-то Стас полностью прав — ко всем моим проблемам еще не хватало, чтобы Гарик каким-то образом узнал о том, что я проводила время с неизвестным мужчиной.
Хотя, так ли актуальна будет эта новость, если окажется, что я все-таки в положении?
В положении, господи. Звучит как приговор, после которого можно ставить крест на жизни.
Мы катаемся еще примерно полчаса. Еще столько времени нужно, чтобы прояснилось в голове и я, наконец, созрела сказать Великану маршрут.
— Вот, — показываю ему экран своего телефона, на котором есть метка на карте и указание на центр планирования семьи. В перечне их услуг есть анализ крови на беременность с возможность получения результата уже через час.
Жду, что Стас снова выскажет какую-то едкую шутку, и даже готовлюсь смиренно ее принять. Он же мужчина, а у мужчин любая «запутавшаяся женщина» — априори дама низкой социальной ответственности, которой нет и не может быть оправдания.
Но он снова меня удивляет.
— Ок, Отвертка, — говорит, сворачивая на следующем перекрестке в нужную сторону.
И больше ничего.
Это очень странно, но в эту минуту, рядом с почти незнакомым человеком, о котором я могу сказать только то, что он удачно «переобувается» из простака в мажора, меня посещает мысль, что он не случайно появился в моей жизни.
Глава 70
Инстинктивно я боюсь, что в больнице будут задавать много ненужных вопросов, но все проходит на удивление спокойно и дружелюбно.
Вернее, не совсем «на удивление», потому что стоит нам переступить порог центра, Стас на всю катушку врубает обаяние и весь персонал женского пола вне зависимости от возраста, буквально прыгает перед ним на задних лапках, пытаясь угодить.
Пока оформляю временную карту, Стас развлекает медсестру из регистратуры каким-то «ниочемным» разговором. Он ведет себя так, словно абсолютно уверен, что может получить любую девушку в этом здании, буквально не прикладывая усилий.
— Я бы хотела сделать анализ сейчас, — говорю максимально твердо, когда девушка собирается выписать направление на утро.
— Есть ограничения, чтобы анализ был максимально точным… — начинает она, но я ее перебивают
— Жирного и тяжелого я не ела, тяжелых физических нагрузок не было уже несколько дней, я не принимаю никакие лекарства, кроме пары таблеток обычно валерьянки, которые выпила по пути сюда, чтобы не грохнуться в обморок от этой счастливой новости.
Я говорю немного раздражительно, но им здесь, видимо, не привыкать к взвинченным женщинам, так что девушка и бровью не ведет — сразу выписывает направление в кабинет.
— Спасибо, — лыбится Стас, успевая забрать его до того, как я протягиваю руку.
Обнимает меня за плечи и, неся какую-то чушь о том, что беременные женщины — это почти как девять месяцев непрекращающегося ПМС, ведет меня по коридору до двери с нужным номером. Я нервно скидываю его руку.
— Это было лишнее.
— Да ладно, — посмеивается он, — зато никто не видел, как ты дергаешься.
Я захожу в кабинет.
Сажусь на кушетку, отвечаю на вопросы лаборантки, пока медсестра готовится брать кровь из вены. Я всегда боялась уколов, тем более — туда, потому что вены у меня тонкие и хрупкие, и обычно после любого укола я хожу с такими синяками, что посочувствует даже опытный наркоман. Но сегодня вообще все равно — почти не чувствую укол, и мне все равно, когда смотрю, как шприц наполняется темной кровью.
— Подъезжайте через час, — говорит лаборант, приклеивая на пробирку стикер с номером моей временной карты.
Киваю, как зомби выхожу обратно в коридор.
Хорошо, что Стас стоит рядом и успевает поймать меня до того, как подкашиваются ноги.
Я физически чувствую, что вот теперь внутренний источник моих сил иссяк окончательно.
— Так, Отвертка, тебе надо чё-нить пожрать, — тоном, не терпящим возражений, заявляет Великан.
— Меня стошнит, — слабо возражаю я.
— Ну тогда будешь есть и блевать, — гнет свое он.
Ненавижу чувствовать себя такой слабой и беспомощной.
Как будто это не разовый случай, а я настоящая — без намека на стержень внутри.
Наверное, только поэтому я не сопротивляюсь, когда Стас берет меня на руки и, прижимая к себе своими здоровенными ручищами, выносит на улицу. У него даже сердце бьется так же ровно, как будто я для него — сама легкая ноша в жизни.
Усаживает в машину.
Настраивает кондиционер на комфортную прохладу.
— Прости, что я такая размазня, — пытаюсь оправдать свою недееспособность.
Если он и слышит мои слабые попытки извиниться, то не подает виду.
Для меня загадка, куда мы едем — я смотрю строго вниз, на собственные колени.
Самое ужасное, что какая-то часть меня уже смирилась, что беременность существует и именно она громко заявляет о себе вопросом — что делать?! Я намеренно от него бегаю, пусть даже только в своей голове.
Стас привозит меня в какое-то кафе почти на окраине города.
Там аппетитно пахнет шашлыком.
— Ты хочешь накормить меня жаренными бездомными животными? — пробую шутить.
— Заткнись, — не очень ласково отзывается он, но я понимаю, почему.
К нам уже спешит хозяин заведения — мужчина кавказской наружности и преклонных лет. Он дружески обнимает Стаса, похлопывает его по плечам, мне подмигивает и делает явно какой-то комплимент на непонятном мне языке.
— Все организую, дорогой! — со свойственным всем кавказцам радушием, уверяет хозяин, и отводит нас куда-то через весь зал, через заднюю дверь на маленькую площадку, оформленную в стиле «посиделки за городом».
Я сажусь на скамейку, застеленную тканными дорожками и подушками.
Стас — напротив.
Он даже не пытается начать разговор — снова весь в телефоне.
У меня странное ощущение дежавю.
— Если я беременная, то это не ребенок моего мужа, — первой нарушаю молчание. И с вызовом добавляю: — Ты же хотел, чтобы я в этом призналась, да?
