Не делаю этого только потому, что головой, в которой еще сохранилась способность к трезвому критическому мышлению, понимаю — никто, кроме меня, не решит эту проблему. А к Стасу я хочу вернуться только из трусливого желания еще немного оттянуть принятие решения.
«Хотите переоформить карту на постоянную?» — спросила женщина из лаборатории, и я даже не нашла сил ответить. Просто бросилась наутек, как будто простой вопрос мог причинить мне физические увечья.
Я не буду врать Гарику — какими бы ни были наши отношения, мы всегда старались быть честны друг с другом. По крайней мере, до недавнего времени.
Я скажу ему, что жду ребенка.
Чей он — Гарик догадается сам.
Мне хочется, чтобы муж просто кивнул, когда я озвучу новость, и не начал задавать вопросы. Это малодушно с моей стороны, но так уж получается, что провести ночь с другим мужчиной для меня оказалось проходным событием, таблеткой от стресса, которую я приняла, чтобы пережить тревожную ночь. Пилюлей, после которой осталось противное горькое послевкусие. Но последствия этой пилюли…
Я ловлю себя на том, что украдкой отчаянно прикусываю собственный кулак.
Я должна сказать Призраку?
«Осчастливить» его известием о том, что на крышу его беззаботной жизни свалился аист?
Мысленно трясу головой. Нет, конечно, нет. Его реакция очевидна — будет настаивать, чтобы сделала аборт.
Или все же… не говорить Гарику о ребенке?
Он ведь сам хотел развода, и если бы я не настояла — процесс уже шел бы семимильными шагами.
Наверное, ни одному мужчине в мире не захочется узнать, что его законная жена беременна от другого.
Пока я пытаюсь найти решение, у меня звонит телефон, и номер абонента мне незнаком. Раньше я старалась не отвечать на незнакомые номера, которые домогаются меня по личному номеру. Но пару недель назад моя помощница случайно дала мой номер одному из наших постоянных партнеров, и с тех пор у меня периодически случается нашествие «анонимом».
Говорить ни с кем не хочется.
На это может уйти куча времени.
Но… может быть что-то важное по работе, а я никогда не позволяла себе отодвигать ее на второй план даже ради личной жизни. Хотя, вся моя личная жизнь вполне умещалась в пару часов домашнего ухода за лицом и сна в пустой постели.
— Да? — спрашиваю, прикладывая трубку к уху.
— Маша? — уточняет сухой и официальный женский голос.
— Мария Александровна для всех, кроме друзей и членов семьи. — Я давно перестала переживать из-за того, что моя попытка отстоять личные границы кому-то может показаться недружелюбной, резкой или даже грубой.
— Простите, Мария Александровна, я просто не знала вашего отчества.
— Я очень занята, — поторапливаю свое пока что безымянную собеседницу.
— Я не отниму много вашего времени. Меня зовут Ирина Игоревна Шевелёва. И я бы хотела обсудить с вами одну очень важную ситуацию, которая сложилась с Игорем Сергеевичем, ваши мужем.
Может быть, у меня уже паранойя.
Может быть, у меня просто срабатывает интуиция, которая в самом деле редко меня подводит.
Может еще целая куча «почему», но я уверена, что на обратном конце связи — та самая женщина, с которой я видела Гарика в том загородном ресторане. Ее образ почему-то так въелся в мою память, словно то была не мимолетная минутная встреча, а совместная жизнь длиною в бесконечность. И тому образу как раз очень подходит этот сухой как будто даже немного синтетический голос.
Одно странно.
Она назвала его Игорем.
А так его зовет только мать.
— Ирина… — Ее отчество как назло вылетает из головы. — Я не имею привычки обсуждать близких людей с неизвестными именами. Поэтому…
— Я — его лечащий врач, — перебивает она.
— Лечащий… врач?
Мне кажется, я получаю крепкий удар под дых.
У Гарика есть собственный лечащий врач? Зачем? Почему я узнаю об этом… вот так?
— Мария Александровна, — продолжает женщина, и на этот раз я изо всех сил прижимаю телефон к уху, и буквально ловлю каждое слово, — поверьте, что я не стала бы звонить вам без веской причины. Как вы, наверное, уже догадываетесь, я сейчас иду на сделку с совестью и очень рискую своей репутацией и карьерой, потому что разглашаю конфиденциальную информацию. Мой стаж в медицине почти двадцать лет, и я впервые иду на сделку с совестью. Надеюсь, вы понимание, что к этому меня вынуждают исключительные обстоятельства.
— Что с ним?! — «Он чем-то тяжело болен?!» спрашиваю только в своей голове, потому что боюсь услышать ответ прямо сейчас.
— Я не хотела бы говорить об этом по телефону. Давайте встретимся около входа в Нескучный сад? Вам удобно подъехать туда сейчас?
— Да-да, конечно. — Я зажимаю динамик ладонью и называю таксисту новый маршрут. — Я как раз в машине.
— Вы узнаете меня…
— Я знаю, как вы выглядите. Я вас уже видела.
Она не переспрашивает и как будто даже не удивляется.
А когда в трубке раздаются гудки, я чувствую себя человеком из поговорки о тридцати трех несчастьях.
Глава 72
Я сразу нахожу ее, хоть вечером возле парка всегда полно народу.
Она одета в деловой серый костюм, туфли на минимальном каблуке и с солидной сумкой через плечо. Только сегодня в очках и при строгой прическе.
Я пытаюсь вспомнить, что она говорила о своей репутации и стаже работы.
Двадцать лет?
Даже если взять минимум обучения в медицинском, интернатуре и ординатуре, получается, что ей хорошо за сорок. В таком случае, нужно признать — она выглядит просто роскошно для своих лет. Или я готова признать это потому что больше не вижу в ней соперницу?
Я подхожу как раз, когда она разговаривает по телефону.
Кивает, давая понять, что узнала меня, извиняется и просит еще минуту, чтобы закончить разговор. Я передергиваю плечами, отхожу на достаточное расстояние, чтобы было понятно — содержание ее разговора мне абсолютно не интересно.
В голове то и дело снуют поганые мысли, как грызуны, которые с успехом подтачивают мое самообладание.
Зачем Гарику лечащий врач?
И… как я могла не замечать очевидных изменений в его внешности?
Его впалые щеки. Круги под глазами. Слишком выразительная худоба.
Сейчас, когда у Гарика «вдруг» обнаружился личный лечащий врач, его проблемы со здоровьем кажутся настолько кричащими, что хочется проклинать себя на чем свет стоит.
Как это можно было не замечать?!
— Прошу прощения, — слышу голос за плечом и слишком резко оборачиваюсь. — Это один из моих постоянных пациентов, я должна была закончить.
