— Как у вас дела? Военную реформу успели на себе ощутить? — когда перешли к десерту, поинтересовался глава семьи.
— Мы, нет, — пожал плечами Роман. — А вот те кто после летнего отпуска хотел написать рапорт на отчисление, прочувствовали изменения на своей шкуре, — не удержавшись от смешка, закончил он.
— Вообще-то, начальники училищ должны были получить особые распоряжения относительно репрессивных мер, — с сомнением произнес Аршинов старший.
Полковник. Командир полка. И что с того, что стрелкового. Реформа-то коснулась всех родов войск, без исключения. Конечно со своими особенностями и отличиями, как оно было всегда. Но это уже частности. Ну и сын, обучающийся в военном училище. Поэтому ничего удивительного в информированности Аршинова.
— Ага. Только об этом наверное забыли сказать командирам рот и взводов, — хмыкнул Роман.
— Не передергивай, — возразил Виктор. — Никто к написавшим рапорта предвзято не относится. С каждым отдельно переговорили командиры. И заместитель начальника училища по кадрам, провел разъяснительную лекцию. Просто некоторые твердо уверились в своем решении уйти из армии и начали заваливать учебу. Ну, а к ним за это применили некоторые меры мотивации. И коллективной, в том числе.
— Ага. Ну, это нормально. У меня тоже нашлось несколько офицеров которые решили, что у них появился реальный шанс скоренько распрощаться со службой. Правда не поняли, или сделали вид, что не поняли, что это только в дальней перспективе. Реформа-то растянута на пять лет.
— Глеб Данилович, ну вот вы, как командир полка, скажите пожалуйста, какой смысл в подобном подходе?
— А что вас не устраивает, Витя?
— Лично я полагаю, что качество подготовки кадровых офицеров резко снизится.
— И будете в корне неправы, — покачал головой полковник.
— Но те кто учатся из под палки, никогда не сравнятся с теми, кто по настоящему желает связать свою жизнь со службой.
— Э-э-э не-э-эт. Не можешь, научим, не хочешь, заставим, не доходит через голову, дойдет через ноги и руки. Старые добрые принципы на которых все армии мира всегда держались, держатся, и держаться будут. Конечно из под палки выйдут не те офицеры, что учатся с желанием, но все же на голову выше выпускников военных кафедр. С этого года пиджакам все так же присваивается звание прапорщика военного времени, но в случае мобилизации их будут ставить на должность командиров танков. А там уж как получится. Выпускники же военных училищ должны будут отслужить минимум пять лет, после чего могут увольняться со службы.
— Выходит, вся реформа, по сути, затеяна только ради создания мобилизационного резерва? — поинтересовался Виктор.
— А разве это не очевидно? — отпивая чаю, пожал плечами Аршинов старший.
— Только боюсь, что желающих стать офицерами станет куда меньше.
— Процент выходцев из интеллигенции резко снизится. И скорее всего это уже случилось, — согласно кивнул полковник. — Но число желающих из рабочих и крестьян возрастет. Вы забываете о таком серьезном побудительном мотиве, как значительное увеличение денежного довольствия. Офицеры и без того не бедствовали, а теперь станут получать еще больше. Жалование молодого подпоручика раза в два больше, чем у начинающего инженера. Или вы, Витя, уже и не помните те времена, когда ваша семья испытывала материальные затруднения?
— Отчего же, помню конечно. Просто даже тогда, отец предпочел бы, чтобы я выбрал гражданский институт.
— А стал бы он так же думать, при сегодняшних перспективах?
— М-м-м. не знаю.
— Вот то-то и оно.
— Но это не показатель. Отец из казаков, как он любит говорить — из воинского сословия.
— Допустим. Но ведь есть еще Эфир и Суть. В вооруженных силах перспективы роста ступеней Умений куда выше.
— Пап, извини, мы побежим. Ладно? — поняв, что разговор может и затянуться, произнес Роман.
— Бегите конечно. Мы с мамой тоже будем собираться. Сегодня в театре премьера, — извлекая портсигар согласился Аршинов старший.
— Кстати, Рома… — заговорила было Анна Федоровна.
— Мам, ну не начинай. Рано мне еще по театрам ходить. До него нужно сначала дорасти, — перебил ее сын.
В ответ она лишь безнадежно махнула рукой. Глеб Данилович многозначительно улыбнулся, и подкурил папиросу.
Уже через двадцать минут они вышли из дома, переодетые в гражданскую одежду. Поначалу Виктору было неудобно, что его вещи стирают и гладят наравне с Ромкиными. Но Анна Федоровна только отмахнулась, когда он попытался воспротивиться этому. Тем более, что делает это не она самолично, а прислуга. А той без разницы, одной парой брюк больше, одной меньше.
— О, глянь, — толкнул Роман Виктора в бок, указывая в переулок.
Нестеров глянул в указанную сторону и рассмотрел трехэтажный дом дореволюционной постройки. Уже опустились вечерние сумерки, а потому по фасаду горело сразу четыре фонаря, ярко освещая как само здание, так и автостоянку перед ним, забитую легковыми автомобилями различных марок. Окна занавешены светлыми занавесями, но сквозь них отчего-то не пробивается ни одного проблеска света. Вообще-то странно.
— «Ристалище», — прочитал он название над входом. — Что за зверь?
— Это сегодня прямо владивостокский бум. Но скоро и до провинции дотянется.
— Объяснишь? — заинтересовался Виктор.
— Да просто все. Помнишь наши пострелушки на тактическом городке.
— Еще бы, — невольно поведя плечами, подтвердил Нестеров.
Ну что тут сказать. Воспоминания не из приятных. Повезло тем, кто получил переломы ребер и резинка проникла-таки в мягкие ткани. Их привели в порядок посредством «Аптечек». А вот те кто обошелся ссадинами, синяками и кровоподтеками восстанавливались самостоятельно.
— Все то же самое, — начал пояснять Роман. — Три этажа, три площадки. Двери, мебель, все осталось неизменно. Единственно пробили еще несколько дверных проемов. Наружные стены и потолки обшиты толстым войлоком, так, чтобы звуки пальбы не вырывались на улицу. Участники разбиваются на две команды, и начинают палить друг в друга. Правила договорные. Ну или можно выйти один на один. Правда такое не приветствуется. Владельцу не выгодно. Если только заплатить красненькую.
— А поконкретней?
— Оружие, револьверы и пистолеты. Можно свои, можно взять на прокат местные. Пятьдесят копеек. Аренда площадки, «ристалища», рубль в час с человека. Абонемент, красненькая в месяц. Пять процентов опыта, заработанного на «ристалище», уходит клубу. Вот и все, если вкратце.
— И что, много желающих подраться?
— Отбоя нет.
— Признаться, не вижу выгоды, — Виктор пожал плечами и пошел дальше.
— Это потому что ты все измеряешь возможностью заработать опыт, — присоединяясь к нему, возразил Роман. — А между тем, это еще и возможность пощекотать нервы. Кто-то предпочитает выйти на площадку и померяться силами в рукопашной схватке. А кому-то нравится вот так, с пальбой. И потом, кроме досуга, это еще один способ выяснения отношений. Взять того же нашего Игнатова. Ну вот куда ему с кулаками против меня? Я же задавлю его, при всей его упертости. Но… Стоит только нам с ним встретиться на «ристалище», как его шансы сделать из меня отбивную увеличиваются многократно. Ну и опыт зарабатывается, не без того. Если конечно не палить в белый свет, как в копейку.
