– Убийце важно, чтобы женщина смотрела на него с вожделением. Потому что главным героем этой пьесы является он.
– Вот именно, – согласилась Мира. – Это не изнасилование в традиционном смысле слова, которое означает применение физической силы или запугивания. Он не запугивает, а обольщает и заставляет сдаться. Преступник умен и терпелив. Тратит время на то, чтобы узнать их фантазии, мечты и слабости. А затем играет с ними, принимая облик их фантазии. Розовые розы. Не красные, символ страсти, и не белые, символ чистоты. Розовые розы – символ романтической любви.
– Как бы то ни было, мы имеем дело с двумя весьма специфическими личностями, обладающими большими познаниями в области вычислительной техники и химии. Очень похоже, кстати, что у них есть третий союзник, продающий запрещенные сексуальные стимуляторы. Чрезвычайно дорогие. Один из этих парней знаком с его снадобьями. По моему мнению, он знает не только, как их достать, но и как изготовить. Может быть, он даже рискует торговать ими и этим зарабатывает себе на жизнь. Но я думаю, что за этим стоит нечто большее. Думаю, он наслаждается риском.
– Согласна. – Мира наклонила голову. – Ему нравится испытывать судьбу. Подсчитывать шансы.
– Ну, а второй – ас в компьютерах. Раз уж его мастерство произвело впечатление даже на Рорка, сомневаться в этом не приходится. Разве у больных с раздвоением личности бывают таланты в двух различных областях знаний?
– Отвергать подобную возможность нельзя. – Заметив нетерпение Евы, Мира махнула рукой. – Вы хотите, чтобы я сказала «да» или «нет», а я не могу этого сделать. Ева, я могла бы привести вам примеры из историй болезни, но это вас не убедит… Ладно, не будем спорить. Два так два. Два человека. Один мечтательный, живущий главным образом в фантастическом мире. Его идеал женщины – умная, сексуальная и опытная. Он хочет очаровать ее не меньше, чем покорить и заставить повиноваться. Он – человек, который может подчиниться импульсу.
– Он посылал розы на работу Бэнкхед, – напомнила Ева. – Грейс Лутц роз не получала.
– Второй более расчетлив, более решителен и потенциально более расположен к насилию. В отличие от первого, он не склонен к иллюзиям и не убеждает себя, что это романтическая любовь. Прекрасно знает, что это изнасилование. Принимает эту мысль. И стремится к юным и невинным, потому что хочет овладеть ими и уничтожить.
– Второй должен быть старшим партнером, – заметила Ева.
– Да, почти наверняка. Но у них симбиоз. Они нуждаются друг в друге. Не только потому, что один знает химию, а другой компьютеры. Они льстят самолюбию друг друга и по-мужски поощряют его. Как футболисты, которые хлопают забившего гол по заднице или дергают его за локоны.
– Командная игра: я пасую, ты бьешь, а гол – общее достижение.
– Да. Для них это увлекательная игра. – Мира поставила чашку и стала рассеянно играть жемчужиной на конце золотой цепи. – Они нуждаются в соревновании. Судя по всему, это испорченные гении с гипертрофированным мальчишеским самолюбием. Едва ли они вложили много труда, чтобы научиться своему мастерству, – наверное, им все давалось легко. Очевидно, они с детства привыкли к богатству и привилегиям, привыкли требовать и получать все, что им хочется, и не знали ни в чем отказа. Привыкли думать, что они этого заслуживают.
– Должно быть, они уже играли в нечто подобное, – вставила Ева. – Но не до такой степени. Эта игра их возбуждает.
– О, да! Если это действительно два человека, они явно знают друг друга очень давно и имеют много общего. Недостаток зрелости заставляет меня считать, что они примерно того же возраста, что и их жертвы. Двадцать с небольшим. Максимум двадцать пять. Они не просто наслаждаются красивыми вещами, но и наверняка их имеют.
Ева кивнула.
– Дорогие костюмы, дорогое вино, дорогие рестораны для встреч…
– Угу. Стремление к тому, что предназначено только для избранных. Более того, я думаю, что они привыкли к такой жизни. Поэтому они не выносят, когда на них смотрят сверху вниз или отвергают. За стремлением к романтике таятся страх и ненависть к женщинам. Хотела бы я посмотреть на их матерей. Либо они были сильными и чрезмерно властными, либо слабыми и беспомощными. Либо совершенно безразличными, либо слишком опекающими. Мужчины, особенно молодые, обычно судят о женщинах по той, которая их воспитывала.
Ева подумала о Рорке и о себе самой – они оба не знали своих матерей.
– А если мужчина вообще вырос без матери?
– Тогда он судит о женщинах по-другому. Но если мужчина стремится причинять женщинам зло, его наверняка воспитывала та, которая создала у него превратное представление о представительницах противоположного пола.
– Как вы считаете, если я остановлю одного, то остановлю обоих?
– Если вы остановите одного, второй уничтожит сам себя. Но это не помешает ему с наслаждением прихватить на тот свет еще кого-нибудь. Для компании.
Она сделала то, что обычно делают, когда данных, нитей и углов зрения на происшедшее слишком много, чтобы из этого можно было сложить головоломку.
Вернулась на место преступления.
Сорвав печати, открыв универсальной отмычкой кодовый замок и войдя в квартиру Брайны Бэнкхед, Ева постаралась забыть о фактах и сосредоточилась на собственных впечатлениях.
В квартире было душно. Теперь здесь пахло не свечами, не розами, а пылью, оставленной уборщиками. Ни музыки, ни мягкого полумрака. Она включила все освещение, удостоверилась, что видеокамера работает, и обошла комнату.
Яркие цвета, произведения современного искусства, все очень стильно и в то же время женственно. Уютное гнездо одинокой женщины, обладавшей отменным вкусом, наслаждавшейся жизнью и работой. Юной женщины, которая могла бы завести серьезную, постоянную связь и при этом была достаточно уверенной в себе, чтобы экспериментировать. И обладала склонностью к приключениям, достаточной для того, чтобы вступить в виртуальную связь с человеком без лица.
«Очень странный подбор», – мрачно думала Ева, перебирая диски, аккуратно стоявшие в шкафчике под музыкальным центром. Обнаружив альбом «Мэвис: любовь и скандалы», она невольно улыбнулась. Так бывало всегда, когда она вспоминала свою закадычную подругу Мэвис Фристоун.
Но в тот вечер играла классическая музыка. Чей это был выбор – его или ее? «Его, – решила она. – Тут все делалось по его выбору. Его отпечатки пальцев на бутылке – он принес вино с собой, открыл и наполнил бокалы. На одном бокале отпечатки пальцев их обоих, на другом – только его. Он передал ей бокал. Настоящий джентльмен».
Ева прошла в спальню. Уборщики сложили розовые лепестки в мешок, на кровати остался только матрас. Не обращая на это внимания, Ева открыла дверь и вышла на балкон.
Ее волосы сразу растрепал и отбросил ветер; начинался дождь, с неба беззвучно падали крошечные капли. Под ложечкой засосало, но Ева заставила себя подойти к перилам и посмотреть вниз. «Долгий полет, – подумала она. – Долгий последний полет…»
