Стала прыгать, глядя вниз, чтобы лицезреть, как член входит меня. От этого возбуждалась сильно. Мои горячие соки опаляли прохладный орган, и любовник закрывал глаза и стонал от удовольствия.
— Да, — шептал он. — Моя девочка, как же ты прекрасна!
— А-а-ардис, — выдыхала я, от блаженства прикрывая глаза.
Трепетала от его органа, желала ещё и ещё. Пробуждался древний инстинкт — я желала мужчину всем своим существом. Стенала от тугого болезненного удовольствия. И крикнула в своды пещеры, кончая.
Моё тело терзал оргазм. Ардис резко сел, прижав меня к себе, от этого член его вошёл глубже. Я вся вспотела, от меня валил жар, согревал моего Хладнокровного, с которым мы крепко свились телами, потому что он тоже кончал. Наши голоса слились…
Это было невыносимо прекрасно.
И плакал дракон, глядя на меня своими огромными ярко-салатовыми глазами.
— Что? — насторожилась я, убирая волосы с его лица.
— Сейчас, — хныкнул он, поцеловал моё плечо. — Сейчас тебе надо потерпеть.
— О чём ты?
Я захлёбывалась эмоциями. Мне так хорошо с ним!
— Я просто посмотрю внутрь тебя, — тихо говорил Ардис, укладывая меня на кровать. Он вышел из меня, навис сверху. Губы проезжались по моим щекам, носу, губам.
— Слишком многое поставлено на кон, Яся. Ты сама можешь не знать, что тебя мне подкинули…
— Что? — Разочарованно уставилась на него. — Я? Ты думаешь… Как подсунули? А они подсунули! Они хотели выловить тебя. Можешь убить меня за это…
Я попыталась выбраться из-под него, но Ардис обездвижил моё тело, дёрнуться не дал.
— Это глупость, я о другом, — строго сказал он, щуря на меня глаза. — Ты слишком дорога мне. Мы истинная пара, это когда, Ясения Пассарионовна, я больше не смогу быть с другой женщиной. Попробовав раз, уже не смог без тебя. Расслабься, я загляну в твоё прошлое.
— У меня врождённая невосприимчивость к колдовству, — предупредила я и расслабилась. — Смотри. Мне от тебя скрывать нечего. Моя любовь к тебе беспричинная.
— Это и настораживает. Слишком чисто… Слишком ясно…
Я погружалась в мятежный сон.
***
Когда я в десять лет не обернулась зверем, волки очень опечалились. Лечили меня бестолковые. А знаете, как волки лечат? Бьют и злят. Чтобы зверя пробудить. Издевались надо мной пару недель. Так травили и запугивали, что я заикалась ещё месяц. Догоды не было дома, хотели ему сделать подарок. Приедет папка, а я уже хвостом виляю.
Папка вернулся. Исчезла половина деревни.
В любой момент отчаяния я кричала: «Догода!», звала его, потому что он навсегда останется для меня отцом.
И сейчас был такой порыв.
Моя защита — чёрная стена. Я оказалась в мрачном длинном коридоре у этой стены. Если Ардис её разрушит, то это будет подобно изнасилованию. Я не просто честь потеряю, я останусь беззащитной, растоптанной, униженной искалеченной на всю оставшуюся жизнь.
— Не делай этого! — истошно закричала я. — Мне больно!!!
Тело всё ломило. Каждая клеточка, что пару минут назад напрягались от экстаза и дарили мне удовольствие, мучительно верещала и паниковала.
Он заползал в меня своими ледяными колдовскими щупальцами. Медленно проникал сквозь чёрную основу моей жизни.
— Ты хочешь позвать его на помощь? Зови, не бойся, я не осуждаю.
— Но это же ты, — простонала я. — Неужели ты хочешь мне зла?
— Нет, — твёрдо ответил дракон. — Но мне необходимо посмотреть, что скрыто в тебе.
Сквозь сумрачную стену стали просачиваться ярко-зелёные нити. Дракон не мог разрушить стену полностью, но он просочился в тёмный коридор моего подсознания, причиняя мне боль.
Понеслись воспоминания от этого момента в обратную сторону, в моё прошлое.
Полёт на драконе, любовь жгучая, дом в тропическом лесу. Глаза Ольги Ниловны. Ардис листал этот «фотоальбом» и выискивал что-то. Я не понимала, зачем он так мучает меня и что ищет.
— Почему не зовёшь его? — Я от усталости почти не слышала его, слабела с каждым ударом сердца. — Я не боюсь, позови своего волчка.
Дракон остановился на воспоминании Васьки, царского сынка. Юный волк, который мне до безобразия нравился. У него есть брат близнец, как две капли, и запах один на двоих. Но я различала парней. И Василий мой.
Русые симпатичные мальчишки приставали ко мне в университете, поэтому меня оттуда выгнали. Учиться нужно было парням, а мне путешествовать.
— Откуда такая слабость к волкам? — с усмешкой ехидно поинтересовался дракон.
— Я выросла там.
Понеслись воспоминания моего детства. Деревня, мой толстый рыжий кот, моя слепая старая волчица и два сиреневых пони. Мои лучшие друзья.
— Это он?
Догода здоровый мужчина с русой копной волос, с такой же русой бородой и огромными голубыми глазами, которые во время ярости становятся серыми.
Я забыла, как он выглядит, а теперь ошарашенно смотрела на крепкого высокого бойца с мускулистыми руками. Такими, живописными.
До чего ж он… Сильный и красивый…
Геннадий Гурьянович несёт меня на плечах в город, где купит мне мороженое. Мне три года, я смеюсь и укладываю головку в богатую шевелюру своего отца. Сверху мир кажется совершенно другим, я словно лечу, на всех смотрю с высоты. И мне не страшно, потому что папа поймает меня, если начну падать. Я люблю его и всегда буду любить…
— Да, это Догода.
— Мне нужно раньше.
Ардис уносил меня в те времена, когда мясистая сиська толстой медведицы поила меня молоком. Ещё раньше! Я новорождённая под плащом Догоды.
А потом ступор. Дракон хотел пробить воспоминания, узнать секрет моего рождения. Делал меня так больно, что я кричала, умереть хотелось…
Я родилась на стройке поздней осенью в мире людей…
— Яська, — задыхался Догода, ослабленно усмехнулся. — Ну, ты даёшь!
Аккуратно Догода Геннадий Гурьянович поднял кричащую меня на руки. Беззащитное маленькое существо. Я на его ладонях помещалась.
Бережно прижал меня к себе. Губами грубыми личико поцеловал. Сколько любви, сколько восторга было на его лице. И горя… Мама умерла, осталась я.
— Не плачь, Ясенька, у нас всё будет хорошо...
— Ге-ена-а-а!!! — заорала я от боли.
В видении Догода вдруг посмотрел в мою сторону. Пропала стройка, пропал младенец на его ладонях. Чёрный плащ Догоды развевался при ходьбе. Его лицо исказилось в злобе. Показались острые клыки. Он прожигал меня голубым взглядом.
— Яся! — позвал он меня. — С кем ты?!
