— Осталось четыре месяца. Нет смысла сейчас тебя на произвол судьбы оставлять, тем более ты вляпалась. Яся.
— Да?
— Скажи мне что-нибудь?
— Musculus sternocleidomastoideus.
— Серьёзно, — он усмехнулся и покосился на меня. — Я отпущу тебя на все четыре стороны, если скажешь мне пароль.
— На горшке сидит король, — хмыкнула я, высматривая поселение волков, мимо которого мы проезжали.
— Значит, не время, — он улыбнулся. — Но мы будем сравнивать Ардиса со мной. Да, Ясь?
— Я тебе не отдамся по своей воле, — мне стало обидно, и я поджала губы.
Насиловать будет. От этого страшно.
— Никогда не бойся меня.
Колдун снизил скорость и показал поворот. Мы выехали на дорогу, где было обозначение главной и второстепенной дороги. Свернул направо, а прямо впереди между деревьев виднелся город. Немного отличался от человеческого, но ближе к вечеру уже загорались огни и вывески.
— Я в город хочу.
Оглядывалась назад, стараясь ухватить красивый пейзаж.
— Завтра можно съездить.
— Зачем ездить? Вот Ардис умеет прыгать в пространстве, ему и машина не нужна.
— Какой у нас замечательный любовник. — Он хищно улыбнулся, и мелькнули в улыбке острые клыки.
— Ну, ты же сам хотел, чтобы я сравнивала.
— Вредничаешь? Разрешаю, только меру знай.
— Геннадий Гурьянович, я скорее удавлюсь, чем тебе отдамся.
— Не надо, Ясенька, удавливаться. Никакого насилия. Ты любишь нежно.
— Откуда ты знаешь, как я люблю? И вообще, я с тобой эти темы не буду обсуждать. Как считала тебя отцом, так и считаю. Мне стыдно!
— Что-то не видно.
За окном темнело, небо становилось фиолетово-серым. Впереди замелькал огонёк.
Здесь всё изменилось. Не было никакой дороги к имению Догоды. Теперь мы проезжали в тоннеле плодовых деревьев к его дому.
Трёхэтажный сруб стоял на зелёном холме, окружённый лесом. Дорога вывела нас к подножью холма, на котором стоял трёхэтажный сруб.
Я отстегнула ремень безопасности и выбежала из машины.
Встала, взглянула наверх. К дому вела лестница из камня. На зелёных лужайках много разных построек, одна из которых была гаражом. Догода проехал к нему.
Мне всё равно не сбежать, так что я и не пыталась. Пошла вверх, вначале по ступенькам, потом сошла с них и по траве голыми ногами поднималась. Холм был пологим, поэтому никаких затруднений, чтобы подняться к крыльцу, не было. Но шла я медленно. Здесь трава другая. Тактильные ощущения дарили воспоминания. Твёрдая трава, как на болоте. Это место странное, на горе болото, не везде бывает такое.
Догода уже поставил машину и догнал меня. Он не спешил, ждал, пока я наслажусь прогулкой.
Запах в этом месте особенный. И дом тоже пах.
У меня обострялось обоняние. Совсем немного. Может, я скоро обернусь? Тогда гарпией, чтобы улететь.
Но вначале я хочу домой.
— Тебе никуда не надо? На месяцок-другой свалить? — спросила я, спеша к родному дому.
— Теперь мы не будем расставаться, буду брать тебя с собой.
— Очень надо.
Очень надо! Всю жизнь мечтала глянуть, чем занимается Бесконечный Альфа. Никто же не расскажет. И передач по телику таких нет. «Один день Бесконечного волка», всем бы Лесом прилипли к экранам.
Настроение само собой поднялось. Я вошла на знакомое крыльцо. Фонарик горел. В детстве казался огромным, теперь таким маленьким, что я протянула руку и попыталась его достать.
— Приподнять тебя?
— Руками меня не трогай, — огрызнулась.
— А лапами можно? — Спросил утробным басом волк Догода.
— Только крыльями, — снова кольнула я, но в этот раз его боли не почувствовала. Значит, надо сильнее огрызаться.
Допустим, чаще упоминать Ардиса, и Гена взбесится. Мне будет весело на душе, но, скорее всего, невесело физически.
Я открыла тяжёлую входную дверь и нащупала справа выключатель. Загорелся свет, и я вдохнула полной грудью. От воспоминаний наступила слабость, и я, покачнувшись, припала к стене в прихожей.
***
Конечно же запах родного дома первым привёл моё тело в лёгкую слабость. Разнообразие большое. Здесь жило когда-то много оборотней, и каждый оставил свой след. Также здесь всегда пекли пироги. Стены все из брёвен, за десятилетия не потеряли своего насыщенного янтарного цвета. Пол тёмный, из тяжёлых досок.
Прихожая большая, с гардеробом. Справа арка и вход в большую гостиную без диванов, только пара мягких кресел. Диванами обычно служили большие волки. Там камин темнел, обложенный натуральным камне. За ним без дверей и стен столовая с длинным столом, и кухня там же, но её не было видно.
Слева три двери. Одна, которая от гардероба, ведет в санузел. Скромный, по сравнению с размерами дома. Двери в спальни были открыты. Первая комната моя, вторая Догоды.
Я вдохнула полной грудью, глядя на мощную широкую лестницу, ведущую на второй этаж. Там жили мои няньки и их мужья. А вот на третьем было владение одинокого чёрного волка. Он не жил очень давно в этом доме. Я толком и не помнила Гошу Дрёму, но он тоже оставил лёгкий запах горькой хвои. А ещё он тайно покуривал, поэтому можно было различить запах сигаретного дыма. И хотя было пора бы дому сменить свои запахи, он их хранил, наводя на меня лёгкую тоску.
Я вошла в свою комнату.
Раньше казалась такой большой, теперь, когда я стояла на пороге, понимала, что это просто я была слишком маленькая.
На окне висела льняная занавеска зелёного цвета, с вышитыми по низу сосенками. Под окном затоптанный грязный розовый коврик. На нём спали два моих пони. У двери на сером коврике спала старая слепая волчица. Мой рыжий кот спал где хотел, но чаще со мной на чудной узкой кроватке, укрытой салатовым покрывалом. А ещё был кролик, он жил под письменным столом в своём укромном местечке.
Пони однажды исчезли. Никто мне не сказал. Но я думаю, их съели какие-нибудь молодые волки. Волчица съела кролика и поперхнулась ушами, сдохла. Кот протянул дольше всех, его могилка под сосной во дворе.
Вот такая печальная история с живыми игрушками. Лучше бы купили плюшевых, я бы сейчас порадовалась встрече.
Я прошла к большому шкафу. Раскрыла скрипучие створки. На полках было чисто, только один комплект постельного белья лежал, спрятанный в наволочку, так моя нянечка любила складывать. На длинной палке висели на детских вешалках мои старые вещи в одной стороне, а в другой новые.
— Прикупил тебе кое-что, — сказал Догода, заполнив своей мощной фигурой весь дверной проём. — Не хочешь в мою комнату заглянуть?
