Всплыл в голове анекдот: «Выбегаю с мячом к пустым воротам и бью… Мимо! И весь стадион хором: «Пидорас!» Вот это слава, вот это слава».
Даже я на Калинину подняла удивлённый взгляд. Гадить Анне Матвеевне, заместителю, во всех отношениях было неразумно с её стороны. Анька — стерва похлеще, юридический отдел ждёт обновление.
Что можно ожидать от дружного женского коллектива?
Я буду скучать.
Серьёзно.
Такие интриги! Кардинал Ришелье курит в сторонке. У нас свержение власти и борьба за трон, сбор сторонников, шпионаж и стукачество. Отбор мужей у бухгалтерского отдела отделом поставки и один пластический хирург на весь отдел кадров.
Паня больше не писал. Галочкам, что летели косяками на листочек блокнота, я подрисовала лес и облачка, чтобы было ощущения природы. Трусики нужно было менять или уже в конце концов заняться сексом.
Планёрка заканчивалась. Дамы расходились. Осталась сидеть я и Анна Матвеевна. Видимо, хотела поговорить с сестрой, а я никуда не двигалась.
Сверлила меня своим начальственным взглядом, но неудачно.
Я сунула Кате своё заявление на увольнение.
Еланина внимательно изучила его. Пошевелила вправо, потом влево квадратной челюстью и посмотрела на меня в точности, как сестра.
Мне вот кажется, что начальник-женщина имеет большее влияние на психику подчинённых, чем мужчина. Она такой образ злой мачехи, которой лучше на глаза не попадаться.
— Объясни, — грозно потребовала Катя.
— Развелась с Максом, — спокойно ответила я. — И он мне признался вчера, что получил фотографию два года назад с концерта.
Анна Матвеевна взгляд паскудный опустила и юбку стала поправлять.
— Что за фото?
— Кать, прекрати, — скривилась я всем лицом. — Ты знаешь, что за фото. Концерт был в твоём кафе, ты зашла в комнату отдыха для начальства, а там твоя сестра на этом нарике скачет.
— Поосторожней, — тихо попросила Анна, но её голос утонул в море моего негодования.
На Макса мне было уже плевать, жалко, что с Катькой так…
— Ты показала мне эту фотку и смеялась, что со спины Анька — вылитая я. Потом это фото оказалось у Макса, и он разрушил наш брак.
Не стала говорить, что брак так и так был слабым, дряхлым, умирал долго и болезненно.
Катя словно постарела, появились морщины. Она откинулась на спинку своего кресла и совсем поникла.
— Это фото было не только у меня. Да, Аня? — вздохнула Катя.
Не, надо сваливать из этого гадюшника!
Нормально меня так Аня ненавидела, что смаковала моё горе два года, а я не замечала, страдала на радость стерве. В общем, они тут все друг друга стоят.
— Веля, давай обсудим твою должность, может, тебе что-то нужно повыше? — ровным голосом предложила Катя.
— Нет, Катюш, спасибо, — поднялась я с места. — Жизнь нужно уметь начинать с чистого листа. Я сегодня продаю часть квартиры, покупаю новую. Мужчина у меня новый, работу нужно тоже сменить. И, конечно, фужеры куплю новые и посуду, — мечтательно произнесла я. — Всего хорошего. Спасибо, что помогла в трудный период.
Не дождалась её слов, ушла из кабинета.
Теперь я для Еланиной предательница, не умеющая держать удар.
Секс, Паша, мокрые трусики.
На моём столе уже была собрана коробка с личными вещами, которые я хотела забрать. Их оказалось очень мало: ручка, зеркальце и расчёска. Чашку и кучу всяких принадлежностей в урну скинула.
Я пританцовывала, виляя бёдрами, в голове играла старая зажигательная мелодия. Крыльев было не видно, но они меня держали крепко.
У стола же стоял великолепный красивый мужчина. Высокий и подтянутый. Куртка нараспашку, улыбка белозубая.
Боже! Как он смотрел!
Чуть закинув голову назад, потемневшим плотоядным взглядом, будто хищник на жертву.
Какого я потрясающего зверя разбудила в нём!
Он держал огромный букет сиреневых роз.
Заметив моего Павлика, работницы предприятия, как в самом настоящем серпентарии, припали к стеклянным стенам своих гробниц и смотрели во все глаза на красавца-мужчину, тренера по фитнесу.
Сексуальная фантазия на все времена.
Букет я в сторону отвела, продолжая танцевать, потянула дикого самца к себе за шарф и поцеловала.
И Паша мне ответил, крепко обнял и резко наклонил к полу.
***
Хочу увидеть его в гневе, и чтобы гнев был направлен на меня. Я влюблена, но выжженная Максом пустыня, холодная и безжизненная, как трезвый рассудок, подвергала сомнению наличие искренности в таком мужчине.
В каком таком? Да в идеальном!
Мы сидели в кафе, до встречи с покупателями и продавцами оставалось меньше часа. Купили пять порций мороженого по одному шарику, разного сорта, чтобы продегустировать. По чашке кофе и одну сладкую булку на двоих.
Захотелось сладенького.
Кормили друг друга с ложечки и смотрели в глаза. Под столиком я двигала коленями, разводя и сводя их вместе. Это движение странно влияло на здоровую половую женскую систему, которая начинала требовать внедрить в неё мужскую.
Я возбуждалась!
Я капец, как Пашу хотела!
Бешенство матки, ненормальный дурман.
От внешности до запаха это был мой партнёр.
Хочу выяснить последнее, как он поведёт себя при скандале. Если вполне сносно, я должна перестать сомневаться и попробовать пожить в хороших отношениях, где меня любят.
— Я заберу кровать, шкаф, холодильник и стол обеденный. Половину вещей отнесу в церковь, хочу новое себе купить, деньги пока есть.
— Так как насчёт Москвы? — поинтересовался Павел, скармливая мне кусок карамельной булки.
— До Нового года или после? Просто родители мечтают, что мы у них будем Новый год праздновать.
— Тогда поехали сейчас, быстро крутнёмся, я свои дела закончу, оставлю в этом году, и успеем вернуться.
— Пань, — рассмеялась я, — С тобой, как на вулкане: не знаешь чего ждать, и всё время жарко. Так быстро все. После моей унылой жизни и бытовухи просто дичь.
— Кроме того, мы вначале съездим к моим знакомым, потом ко мне на квартиру, к родителям, хочу тебя с ними познакомить. С братьями тоже. Успеем прокатиться с горки в Крылатском, глянуть на главную ёлку и вернуться к бою курантов.
— Нет, ты не вулкан! Ты – шторм!
Он немного помрачнел, и улыбка стала печальной. Не брился утром, поэтому порос русой щетиной. Стал выглядеть старше, дремучее и серьёзнее.
— Я год был один. У меня теперь голова запрограммирована на постоянное движение, чтобы с катушек не слететь, — еле слышно поведал Павел. — Слишком? Я могу один съездить, но не очень хочется с тобой расставаться.
