Анжелика в кротком красном платье стояла в стороне. Натянуто мне улыбнулась, я ответила тем же.
Началось.
На таких мероприятиях Санчес давно не был. Рассказывал, что в Мексике родня попроще, приблизительно так же отдыхает. Люди все натуральные, душевные, никакого лицемерия и фальши. Напивались быстро, веселились дружно.
Мне хватило рюмки водки, чтобы я её тут же перевернула и стала весёлой. Санчес пил много, он мужчина опытный сидел рядом с дядей Валерой, отцом Анжелики. Вроде пили одинаково, а дядька Валера, на готовые дрожжи, быстро захмелел. А вот сатиру хоть бы хны, только глаза сказочные поблёскивали.
Начались конкурсы.
В угаре мы с Санчесом, взявшись за руки, выбежали в центр зала. Его усадили на стул, я, под дикий хохот зрителей, вместе с другими женщинами бегала за воздушными шариками, укладывала их на ноги своему партнёру, потом сверху садилась, пока шар не лопался. А он не всегда лопался с первого раза, приходилось женской половине прыгать на своих мужчинах, потом бежать за следующим шариком. И после третьего шарика, Санчес хватал меня за талию и с силой усаживал на себя, чтобы обязательно нам с ним выиграть. И кто-то из зрителей от смеха падал под стол.
И мы выиграли!
Я довольная пританцовывала вокруг смеющегося сатира с большой конфетой в руках.
Недовольная пьяная Анжелика, которая уселась рядом со мной, щурила на Санчеса ярко-накрашенные глаза. Она бы подсела к нему рядом, но её отец не пустил, подливал сатиру водки в стопку. А я бы и подавно свою бывшую подругу к замечательному Санчесу не подпустила.
Поэтому Анжелике пришлось общаться с моим мужем через меня. Она протянула руку и чокнулась с ним.
— Неприятно вас снова видеть, — пьяно произнесла Анжелика, которую вместе с Кешей сатир в номере отеля застукал. — У вас порочная морда бойца постельного фронта, Александр Константинович.
— На себя посмотри, — зло отозвалась я.
— Эта не ваша компания, и девочка эта не для вас, — продолжала Анжелика, не замечая меня. — Влад мне про вас всё рассказал.
— Владлен обо мне ничего знать не может, — спокойно ответил Александр.
— Кыш, шмара, — рыкнул на Анжелику отец и стал махать ей рукой.
Я не стала ждать, когда дело закончится скандалом.
— Я сейчас, — шепнула Санчесу на ухо и, взяв пьяную девку под локоть, повела её из зала к гардеробу, где были двери в женский и мужской туалеты.
Анжелика не сопротивлялась, шла, немного покачиваясь. Странное ощущение появилось у меня, словно ничего между нами не случилось и мы на очередном празднике выходим вместе в дамскую комнату.
И нытьё Анжелики почти не изменилось.
Она смотрела на меня, опираясь одной рукой на раковину, в глазах слёзы, личико перекосило.
— Я всегда тебе завидовала, — не в первый раз от неё это слышу. — Дед у тебя был классный, мать тебя всегда любила, не то что моя. И ты красивая. А ещё не ведёшься на соблазны. Как можно девочкой до восемнадцати бегать?
— Отбегала, я замужем, — улыбнулась я, с сожалением глядя на неё.
— Правильно он сделал, что тебя Владу не отдал, — у неё слёзы в три ручья полились. Она совсем расклеилась и ослабла. — Вот такой, как Влад, был моим первым. Запомни, Милька, для нас первый очень важен. От них зависит многое…
— Но не всё, — перебила я её, пока у неё не началась истерика. Подошла ближе и с силой прижала к себе. — От нас самих многое зависит.
— Вся жизнь наперекосяк, — закричала она, захлёбываясь рыданиями. — Урод! Он же меня всю изувечил!
— Не вся жизнь, Лика. Ты всё изменишь. И забудешь. Новый год скоро, с него начнётся новая жизнь.
В туалет вошла тётя Люба и влезла между нами. Забрала у меня Лику, как родную дочь. Я знала, что тётя Люба начала активно вмешиваться в жизнь девчонки. И она вытащит её. Я бы не смогла, я даже не знаю с какого края к такой, как Анжелика подойти, а опытная женщина, хватившая горя, наверняка поможет.
Я выбежала из туалета в каком-то ужасе.
Санчес стоял у окна и ждал меня. Пьяный дядя Валера ему что-то рассказывал, но сатир вдруг пожал ему руку и попрощался.
Это хорошо, что ему не нужно ничего объяснять. Мы не говоря ни слова забрали верхнюю одежду и ушли по-английски, не попрощавшись.
***
Женой босса жить не очень приятно. Шоколадки перестали дарить почти сразу. Ещё в понедельник и вторник угощали, а в среду все знали, что мы муж и жена. На этом моя сладкая жизнь закончилась.
Но за короткий срок пребывания в подвешенном состоянии, все ящики моего стола были забиты сладостями.
Я разминала спину. Мало двигалась в последнее время, хотя мы с Санчесом вели активный образ жизни после работы. Включили в программу нашего существования утренние пробежки по городу.
Никак не могла понять, почему Санчеса родня считала сложным. Мне было с ним легко и даже весело. Разница в возрасте не чувствовалась. И я сильно его любила. Наверно очень сильно, потому что ослепла. И поднимать мне веки явился Константин Васильевич.
Хозяин компании пришёл ближе к обеденному перерыву. Так как муж мой был целый день в суде и не обещал в обеденный перерыв вернуться, я уже мечтала достать заныканный от него пакет лапши быстрого приготовления и в «домике» насладиться одиночеством.
Лёгкую беспомощность ощутила я, когда свёкор появился в приёмной. Он улыбнулся мне. Расстегнул синий пиджак. Подтянув брюки, присел на диван напротив моего стола.
— Добрый день, Константин Васильевич, — вежливо поздоровалась я. — Приготовить вам зелёный чай?
Его серо-зелёные глаза меня изучали, он продолжал улыбаться. И нависшая пауза, как туча над моим уже политым садом.
— Присядь ко мне, — тихо сказал он и похлопал по дивану рядом с собой.
Как собачке.
— У меня обеденный перерыв, вполне законный, — холодно ответила я.
— Я к тебе ни как начальник, а как отец твоего мужа пришёл, — ответил старик и уже глазами пригласил сесть рядом с ним.
Эх! Была не была. Бежать бесполезно. Рано или поздно с этим человеком пришлось бы пообщаться.
Я встала из-за стола, прошла к дивану и скромно присела на край, укрыв колени подолом серого сарафана.
Ещё и накрасилась сегодня.
Стыдно-то как.
Хотя чего стыдиться, я недопонимала.
— Какие у тебя планы, Эмилия? — спросил Константин Васильевич. — Саша сказала, что ты будешь поступать и с Нового года не работаешь.
— Пока думаем, буду ли я работать, — ответила я, посмотрев в его серьёзное лицо, украшенное морщинами. — В следующем году буду поступать в консерваторию.
— Это твоё решение или его?
