Последнюю фразу Арлетт проговорила севшим голосом.
А через секунду мне в левую руку вложили нечто ледяное. Ледяное и переполненное моей собственной силой.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Успокоиться. Успокоиться. В теле звенит давно забытое упоение силой. Осознание собственного могущества туманит разум. Но я сильнее. Сильнее!
Распахнув глаза, я столкнулась взглядом с круглыми глазами подруги.
— Ты светишься!
— Побочный эффект. Спасибо.
— О, погасла. А ты и пожеланию так можешь?
— В детстве могла, — я пожала плечами, — а что?
— Ну, — Арлетт плутовато улыбнулась, — ночью Гел тебя не потеряет. Ты чего?
А я… А я не нашла в себе сил изобразить смех.
— Есть вероятность, что Гел мертв.
— Та-ак, — Арлетт прищурилась, — то, что Хранители — это не Хранители, я уже поняла. Катуаллон в жизни бы не позволил жене так выкладываться. Я поняла. Это происходит сегодня…
— Это уже произошло, — поправила я ее.
— И? — Арлетт подалась вперед.
— И вот. — Я нервно пожала плечами.
— Пф, какие глупости. — Она покачала головой. — Живы, сейчас соображалку включат, примут тоник и придут. Твоё колье, держи. Застегнуть? Я обезболила насмерть, теперь тебе главное — не забыть про рану.
Мне оставалось только кивнуть. И переключить все свое внимание на привязку иллюзии к своей крови, что перепачкала кресло. А еще не забыть очистить себя: незачем пугать людей. Комплекс заклятий отработан с детства — я всегда хорошо скрывала свои раны.
И хорошо бы вспомнить прошлое, но в голове крутится совсем иное. Я осознанно солгала подруге. Вернее, умолчала. Умолчала, потому что не могу быть уверена в ней. Как стыдно.
«Вероятно, мы не будем друзьями. Даже если она не узнает, я буду помнить, что в критической ситуации усомнилась в ней».
Мрачные мысли и похоронное настроение подстегнули воображение, и привязка иллюзии далась как никогда легко. Точно так же, как и небольшая детализация — теперь врагам придется сильно постараться, чтобы отличить бессознательные тела от иллюзии.
— Теперь ты сможешь пройти портал, — с облегчением произнесла Арлетт.
— Нет, — я покачала головой, — нет. Посол изучил Хранителей, он понимает, что никто из них не будет спасать свою жизнь за счет детей.
— Так еще и дети не простые, — вздохнула Арлетт. — Нам обеспечены большие проблемы, если мы дадим им умереть. Там целая группа, их должны были вывезти на море. И вот.
Я только кивнула. Выбрать детей высокопоставленных родителей — логично. Подстраховка на тот случай, если Хранители не слишком благородны.
— Именно поэтому я должна остаться. Мы выведем горожан, но что помешает имперцам самим взломать щит? Они уже обещали разбить его, помнишь?
И, не дожидаясь ее ответа, я пошла вниз. Пальцы левой руки сводило от холода и злого гудения моей скованной силы. Кажется, нет такого препятствия, которое я не могла бы снести.
«Как будто я всю свою жизнь готовилась к этому», — хмыкнула я про себя.
Внизу было шумно. Под покровом моей иллюзии переливался чей-то шумопоглотитель. Люди ругались, кто-то плакал. Мы с Арлетт, сойдя с последней ступеньки, пошли вдоль длинной, постоянно двигающейся людской цепочки. Цепочки, вдоль которой парили странные травяные шары.
— Они вырабатывают кислород, — небрежно бросила Арлетт. — Не слишком красиво, но действенно. Я пометила себе — проработать этот момент и… Я не знаю, вмонтировать во все мало-мальски людные места. Мне страшно, Эйлин. Это все так дико!
— С Дориана слезла иллюзия, — выпалила я, решив меньше думать и больше верить. — Как будто… Как будто…
Она поспешно обняла меня, прижала к себе и тихо-тихо прошептала:
— Ничего. Ничего это не значит. Там не ритуал, а ритуалище, может, с него просто смыло все привязки!
— Иллюзия на крови. Сам алвориг Нортренор ставил.
Арлетт сдавленно выругалась.
— Нортренор все равно не бог. — Она отпустила меня. — Хотя в магии крови ему равных нет.
Пытаясь не разреветься, я отвела взгляд. И мне стало только хуже. Здесь, внизу, царили отчаяние и разруха. Валялись растоптанные цветы, шляпки и платочки. В стороне, под вторым помостом, я увидела несколько разорванных детских игрушек.
— А где твой кот?
— Отдала Лиарет, — негромко ответила Арлетт. — Зря я его взяла.
Я смотрела на серые, испуганные лица и думала только о том, не зря ли мы все это затеяли. Мы рискнули жизнями горожан!
«Никто не мог и представить подобное! И все было не зря: Сагерт освободится от власти Империи!» — возразила я сама себе.
Но понимают ли это обычные горожане? Те, кто пришли сюда поглазеть на актеров и поесть вкусных вредностей? Вряд ли.
Людская цепочка оборвалась. Последним стоял высокий флегматичный парень, вокруг которого вилась сухонькая старушка.
— Как они могли, — бормотала она. — Моя кровиночка, мой сыночек! Стоит последний!
— Ма-ам, — устало пробасил парень, — ты бы уже давно была на той стороне.
— Я тебя не брошу!
Ответом ей был тяжкий вздох. Самого парня явно ничего не напрягало. Кроме излишней активности матери.
— Смотри.
Несколько женщин стояли вне всеобщей очереди в безопасность. Вне людской толпы. Они стояли подле купола и… И молчали?
— Там их дети. Это супруга нашего главнокомандующего. Официально его не существует, потому что у субъекта Империи не может быть своей армии, но реально он есть, — шепнула Арлетт. — Рядом с ней жена одного из старейших членов Совета Магов. Две другие — сами часть этого Совета.
Я усмехнулась. Если Неравнодушный действительно посол-дипломат Кельран, то стоит отдать ему должное: он великолепный актер. Талантливо играл трусоватого и бесполезного имперца, а сам… А сам был той еще хитрой тварью! Женщины не способны простить смерть своего ребенка. Это факт. Я бы не простила. Не забыла. И мстила. Бесконечно долго мстила. Всем. Тем, кто не спас, и тем, кто виновен.
Подойдя вплотную к щиту, я приложила к нему правую ладонь.
— Даже не вздумай! — рявкнула одна из отчаявшихся матерей.
— Они разобьют щит, — холодно бросила я. — Ты не понимаешь этого?
— Может, может Тени успеют, — пробормотала другая.
— Теням нужен шанс. — От моей ладони по щиту поползли тоненькие веточки. — Мы не можем снять щит, не навредив детям. Но мы можем его укрепить. Один из основных законов…
— Боевой магии — щит может быть укреплен только изнутри, — перебила меня та же квэнни, что и пыталась остановить. — Отец-Хаос, воистину эмоции притупляют разум! Нам понадобился алхимик-счетовод, чтобы вспомнить программу первого курса!
