Тот тоже выглядел удивленным, но быстро взял себя в руки.
— Господин Шерман, какими судьбами? — осведомился с тонкой улыбкой. — Проходите, прошу вас.
Коллум вошел и окинул комнату взглядом. В голове его, от обилия мыслей и без того порядком гудевшей, всколыхнулась все та же неприятная мысль: Аделия Айфорд влюблена в Адэра Брукса. Мало того, они сговорились встретиться здесь, и она разыграла фарс с болями, чтобы остаться и встретиться с ним.
Может быть, в этой комнате…
Может быть, у нее…
От мелькнувшей перед глазами картинки он невольно сжал зубы.
— Где госпожа Айфорд? — осведомился без экивоков. — Я знаю, вы виделись с ней.
Брукс растянул губы в улыбке, фальшивой и донельзя неприятной.
— Виделся. Вам что с того?
В самом деле, какое ему до этой женщины дело? Ведет себя, словно влюбленный мальчишка.
— Я отвечаю за нее в этой поездке. Ей стало плохо дорогой…
— Теперь много лучше, — осклабился Брукс. — Никак общество некоторых людей действует угнетающе.
Коллум прищурил глаза, и они с Бруксом сцепились взглядами.
— Вы хотите мне что-то сказать? — спросил Шерман с угрозой.
И Брукс в том же тоне ответил:
— Обычно с такими, как вы, я стараюсь даже не заговаривать, но сейчас…
— С такими, как я?
— С такими мерзавцами, чтобы было яснее, — охотно пояснили ему. — Сейчас же я вряд ли сумею сдержаться, — продолжил Брукс свою мысль. Процедил: — Такие, как вы, берут женщину силой, делают то, что ей не приятно, а после смеют являться как ни в чем ни бывало, предлагать свою мнимую помощь и наигранную заботу.
Коллум сжал зубы и кулаки, сжался весь словно пружина, готовая вот-вот разжаться и…
Он улыбнулся с насмешкой:
— Вам что с того? — повторил слова Брукса, адресованные ему же. — Вам что за дело до Аделии Айфорд? Разве вы муж ей или… любовник? — Он помедлил, выискивая ответ в его мимике. — Друг?
Брукс не выдал себя ни единым дрогнувшим мускулом.
И произнес:
— Я тот, кому эта девушка не безразлична.
— В таком случае, нас таких двое, — ответствовал его собеседник. — Я тоже желаю госпоже Айфорд только добра!
— Ей… или вашему семени в ее животе? — осклабился Брукс. — Ваша навязчивость, уж простите за прямоту, наводит на определенные мысли.
Коллум знал, о чем говорят в Ланкашире, и все равно разозлился: ярость вскипела в нем, долго сдерживаемая и нашедшая выход, ударила по вискам. И рука разогнулась как бы сама по себе, когда кулак с яростью припечатался в челюсть Адэра Брукса…
— Не знал, что неравнодушие нынче выражается в оскорблении той, что его породила, — процедил Коллум, сверкая глазами.
И Брукс, силой удара отброшенный на постель, прошипел перекошенным ртом:
— Ты еще за это ответишь, проклятый Шерман.
— Я и теперь готов это сделать. Или кишка тонка?
— Кулаками, — усмехнулся мужчина, — решают дела только простолюдины. Я выше этого! — Он продолжал потирать покрасневшую скулу, зло глядя на Коллума. — Только ничтожества получают все силой…
Коллуму захотелось припечатать по роже противника вторым кулаком, для симметрии, но он удержался.
— Что ж, иногда трусость маскируется под благородство, принуждение — под любовь. А ложь становится истиной… Мир полон обмана.
Коллум и сам не знал, зачем это сказал — никак лавры Шекспира ударили в голову — не знал также, зачем распустил кулаки. Ему это было не свойственно: бить человека. Но так, как он жаждал съездить по роже Адэра Брукса, он давно ничего не хотел…
— Господин Шерман, господин Шерман, — услышал он взволнованный голос хозяина. — Мэри-Энн вернулась с сообщением от госпожи.
— Мэри-Энн? — переспросил он, все еще несколько не в себе после произошедшего. — Кто это?
И хозяин поспешил пояснить:
— Служанка, что вы наняли госпоже Шерман.
Госпоже Шерман? В первый момент в его голове всплыл образ Марии и только через мгновение Коллум понял, что хозяин говорит об Аделии.
— Где она?
Из-за спины говорившего выступила худенькая девчушка, перепуганная, явно смущенная.
— Она пошла в дом под красною черепицей и просила меня рассказать вам об этом, — сообщила она.
— Что за дом такой?
— Одного богатого господина.
Коллум, пусть даже разочарованный в девушке, все-таки за нее испугался, да так, что схватил служанку за плечи и встряхнул, вопрошая:
— Что ты знаешь? Расскажи всё, как есть.
Та, скорее смущенная тем, как близко он к ней находился, нежели испугавшись, сбивчиво пролепетала:
— Сегодня днем госпожа захотела посетить церковь и помолиться, и спросила меня, которая из них ближе к нам и как пройти туда. Я вызвалась проводить ее. Мы почти собирались уйти, когда пришел другой господин: она говорила с ним наверху, а после казалась какой-то расстроенной. Всю дорогу ни слова мне не сказала… А в церкви очень много молилась. Я даже притомилась немного и выскользнула за дверь подышать свежим воздухом, а когда воротилась, она говорила с Агатой Старр. И та даже плакала…
— Агата Старр, кто она?
— Дочка Джона, нашего булочника. Они с Абигэйл Уоттс были подругами… до того как… — замялась девчушка, — вы понимаете…
Коллум не понимал, и хозяин гостиницы, отвечая на его вопросительный взгляд, пояснил:
— Тот случай в доме церковного старосты, господин. Вы, верно, слышали, что случилось в прошлый октябрь? Когда эти «дьяволы» сотворили страшное смертоубийство…
Едва Коллум понял, о чем идет речь, как по-настоящему испугался: он не знал, каким образом госпожа Айфорд свела знакомство с подругой погибшей, но понял, что ей угрожает беда.
— Где этот дом? — спросил он служанку. — Покажи его мне.
Его люди, как раз добравшиеся до гостиницы, спешивались во дворе, и Бенсон, почувствовав что-то неладное, поспешил к нему:
— Господин Шерман, куда вы? Все ли в порядке с госпожой Айфорд?
— Госпожа Айфорд бездумно рискует собой и ребенком, — кинул он несколько раздраженно. И конюху: — Кровь Христова, да поживей там!
Бенсон, сбитый с толку подобным ответом, однако допытываться не стал: видел, что Шерман на взводе. Только подхватил поводья своей еще нерасседланной лошади и сказал, что отправляется с ним.
Коллум не удостоил управляющего ответом: вскочил в седло и, подхватив Мэри-Энн, усадил ее подле себя. Девчушка, раскрасневшись от удовольствия, указала рукой направление…
И они выехали со двора.
