Брэди чистил денник старой лошади умершего мистера Айфорда, и, завидев ее, остановился, упершись на вилы. Мальчишка-конюх обтирал взмыленную кобылу, на которой только что прибыл хозяин… Сразу видно, что торопился: лошадь загнал. Только с чего бы?
Денег ему все равно не видеть, решила Аделия с неожиданной твердостью.
— Господин прибыл так неожиданно, верно, желал сделать сюрприз, — произнес старый конюх. — Томми занимается его лошадью.
И сюрприз удался, подумала девушка, все еще ощущая отпечаток ладони на правой щеке.
— Нам бы лошадей прикупить, — сказала она. — Двух или трех. Что скажешь, справитесь с Томми самостоятельно?
Брэди, казалось, несколько растерялся: разве у них есть деньги на это? Но ответил с улыбкой.
— Было бы замечательно, госпожа. Мы с пареньком не боимся работы, справимся, коли придется.
— Тогда решено. — Она взметнула юбками воздух и вышла во двор.
О чем Айфорд беседует с Бенсоном? Хочет отнять выручку с шерсти? Оставить их снова ни с чем?
Она не позволит, не позволит и всё.
Пойдет и выскажет ему всё…
Не стоило оставлять Бенсона один на один с этим бессовестным прожигателем жизни, ее законным супругом.
И решив так, Аделия снова направилась к дому. Уже на пороге, горящая негодованием, она глянула вдаль на дорогу и замерла, различив всадника в темной одежде.
Сердце дернулось: то ли от радости, то ли от страха. Возможно, от того и другого одновременно: от радости давно ожидаемой встречи и от страха за то, что Шерман с Айфордом могут столкнуться. Этого нельзя допустить! И Аделия, позабыв на время о разговоре с супругом, поспешила к воротам… Ей бы только перехватить Шермана и упросить его воротиться потом, когда уедет супруг.
Но голос последнего помешал ей исполнить намеченное:
— О чем толкует мне мой управляющий, будьте добры объяснить?! — услышала она грозный окрик и, обернувшись, увидела разгневанное лицо.
— О чем именно речь? — спросила она.
— О ваших играх в промышленницу, глупая баба! — взвизгнул супруг, потрясая бумагой с оплатой рабочих на мыловарне. — Как это только взбрело в вашу глупую голову? Продавать розовую водицу и мыло нашим соседям, уважаемым господам. У вас совсем не осталось мозгов? Лишились последних, став подстилкой для сынка Шерманов.
Словно нарочно в этот самый момент Коллум Шерман пересек мост и въехал в ворота. Она слышала звук подков его лошади за спиной и видела лицо мужа, узревшее гостя… И без того достаточно красное, оно стало и вовсе багрово-красным. Еще чуть-чуть и Айфорда хватит удар… Что было бы лучшим выходом, если подумать!
— Коллум Шерман, — процедил Айфорд сквозь стиснутые зубы. И так стеганул по Аделии взглядом, что той захотелось прикрыться руками…
— Господин Айфорд. — Коллум, если и был удивлен этой встречей, ни голосом, ни лицом не выдал подобного чувства. Только добавил: — Вы, наконец-то, пожаловали домой. Уверен, в имении вас заждались!
Айфорд сжал кулаки, желваки на скулах стремительно заходили.
— Как вы, во имя преисподней и всех демонов ада, смеете появляться на пороге этого дома, чертов ублюдок? — закричал он, переходя на фальцет. — Что вам здесь надо? — И вдруг осекся, поглядев на Аделию с виноватым лицом стоявшую между ними. — Кровь Христова… — он замер, не в илах молвить ни слова, настолько был возмущен внезапной догадкой.
Коллум спешился и встал рядом с девушкой.
Что он творит? Аделия отступила, увеличивая расстояние между ними.
— Я приехал с наилучшими пожеланиями от отца: он передает двух куропаток и кусок йоркширского сыра из кладовой Шерман-хауса, — отозвался мужчина, как ни в чем ни бывало.
И тогда Айфорд, лишь утвердившийся в своей внезапной догадке, кинулся к ней:
— Ты не только позволила обрюхатить себя этому недоноску, так еще привечаешь его в моем доме, принимаешь подачки, словно какая-то шлюха. — Он замахнулся, готовый снова ударить ее, и Аделия против воли сжалась, готовясь к удару, которого вдруг не последовало.
Она открыла глаза и увидела руку мужу в стальной хватке Шермана.
— Как вы смеете оскорблять женщину, вашу супругу? — спросил он холодным, пугающим голосом. — Чем она заслужила такое неуважение?
— Тем, — прошипел Айфорд, пытаясь выдернуть руку, — что раздвинула ноги перед грязным ублюдком, то бишь перед тобой.
Коллум кинул взгляд на Аделию, быстрый, полный вопроса, и та, осознав, что две ее лжи сплелись воедино, раздавленная и совершенно растерянная, не посмела на него отозваться. Глядела под ноги и просто молчала…
— Могу вас уверить, ничего подобного не было, — произнес Шерман, выпуская руку своего собеседника. — И вам прекрасно об этом известно.
— Мне?! — взвизгнул Айфорд. — Мне должно быть об этом известно?! Да весь Ланкашир судачит о том, кто папаша ублюдка в ее животе. — Он ткнул в Аделию пальцем.
— Но вам ли не знать, от кого она понесла… — осторожно вставил мужчина, начиная неожиданно понимать, что Айфорд может в самом деле не знать, что случилось той ночью за закрытой наглухо дверью.
Аделия могла ему не сказать…
Но почему она так поступила?
И даже тогда супруг мог бы понять, что невеста нетронута… Если только…
Он снова поглядел на Аделию, и очередная догадка мелькнула в его голове.
Если только она уже не была кем-то испорчена…
А Айфорд, словно нарочно прочитав его мысли, выплюнул с ожесточением:
— Уж точно не от меня: я ни разу не касался этой блудницы. И все-таки в ее чреве дитя… Твое, дитя, Коллум Шерман. Ты осквернил ее, а теперь еще смеешь указывать мне, как обходиться с женой. Убирайся отсюда! И не смей возвращаться.
Коллум, однако, не двинулся с места, и Аделия понимала причину: он знал, что не трогал ее — он знал, что она понесла от кого-то со стороны. Оказалась настолько порочной, что…
От мысли, насколько он ей разочарован, насколько презирает ее, у Аделии поплыло пред глазами. Волна тошноты поднялась к самому горлу и кислотой ожгла горло.
— Что, тебе нечего нам сказать? — насмешничая, вопросил ее муж. — Так и будешь молчать, словно кроткая лань? Помнится, получасом назад ты не была такой тихой.
— Я… я не виновата ни в чем, — с трудом выдавила она.
И знала, что виновата, но хотя бы не в том, в чем обвинял ее муж: Коллум Шерман и пальцем ее не касался.
Но, наверное, лучше б коснулся…
Лучше бы сделал с ней то, в чем так уверен супруг.
Тогда бы она могла продолжать ненавидеть его… и не чувствовать горечи от самой мысли о том, насколько разочаровала его.
— Доброго дня, госпожа Айфорд, — услышала она голос Шермана и осмелилась поднять взгляд. Он вспрыгнул в седло, на нее даже не глядя, и Айфорд, прожигая ненавистного гостя глазами, развернулся на каблуках и стремительно направился в дом.
