— Потому что я родом отсюда, и люди станут охотнее со мной говорить? — полувопросом предположил он, вскинув брови в привычном жесте.
— Я скучала, — призналась брату сестра.
— Как и я, — отозвался молодой человек. И сразу через секунду: — Так ты мне расскажешь, что случилось в лесу?
И Коллум ушам не поверил, когда услышал:
— Я видела оборотня, — призналась девушка. — Белого волка. Он схватил меня и унес в старую хижину в чаще леса. Привязал там веревкой, а утром… отпустил восвояси…
Ее брат не выказал ни толики удивления, только спросил:
— Ты уверена в том, чему стала свидетельницей, сестра? Ты уверена, что видела именно… волка?
— Я видела волчью морду на человеческом теле. И существо со мной говорило…
— Что именно оно говорило?
— Что искало меня. Что ему нужна была я…
— Он тронул тебя?
— Нет. — Аделия дернула головой. — Он лишь привязал меня и ушел. Утром же в образе волка вывел меня через лес прямиком к мэнору…
Священник задумался, глядя перед собой.
— Знаешь, как отыскать эту хижину? — спросил он сестру.
И она головой покачала.
— Вряд ли я смогу отыскать ее, извини. Место там было дикое, такое, что, кажется, люди и вовсе там не бывали…
— Но хижину кто-то построил…
— Так расспроси о ней в Тальботе и окрестных местах, сама я о ней не слыхала, а расспрашивать не решалась.
Молодой человек пообещал:
— Так и сделаю. Расспрошу всех, кого можно! Жаль, у меня нет чего-то существеннее твоего рассказа, сестра, — посетовал он при этом.
И Аделия вспомнила вдруг:
— У меня остался обрывок веревки. Той самой, которой я была связана в хижине… Вряд ли она тебе много поможет, но…
— У тебя есть обрывок веревки?! — почти воскликнул брат Освин. — И ты говоришь об этом только сейчас? Немедленно покажи его мне.
— Он в моей комнате.
И беседующие, поворотив в сторону дома, ускорили шаг. А Коллум, пораженный услышанным, думал лишь об одном: он должен увидеть эту веревку. Подержать в руках, ощутить ее запах… Запах многое бы сказал ему о владельце. Запахи до сих пор не подводили его…
Он видел, как Аделия с братом входили в дом, и хотел было последовать за обоими через двери заднего входа, но одна из служанок, крепкая женщина-прачка, заметив его, позвала вдруг:
— Эй, конюх, помоги снесть белье на реку. У самой рук не хватает! А ты кажешься крепким… Или занят чем?
Коллум, всем существом порывавшийся в другом направлении, все-таки не сумел отказать:
— Нет, с радостью помогу. Что взять? Говори.
Служанка заулыбалась, вручив ему ведра с выстиранным бельем.
— Снеси к мосткам, там и оставь. Хочу выполоскать в реке… Хозяйка будет довольна.
И Коллум бросился через двор к воротам, а там — скорее к реке. Сбегал раз, другой, а на третьем едва не угодил под копыта скачущей лошади: это брат госпожи выезжал со двора. И, верно, с той самой веревкой, увидеть которую ему так хотелось…
— Осторожней, друг, — кинул Сэмюэль Лэмб на скаку.
И Коллум, в долю секунды рассчитав его направление в сторону Тальбота (тот должен был известить шерифа о своем назначении дознавателем), бросился по прямой через лес, рассчитывая перехватить всадника на дороге, когда он, проехав мост, выедет на нее. Задумка была совершенно безумной, ведь бежать через лес, да еще едва разбирая дорогу было делом нелегким, но Коллум неожиданно понял, что точно знает, куда направляется, и бежит с такой скоростью, что деревья размываются перед глазами.
Когда он, не рассчитав скорость, выскочил на дорогу под ноги шарахнувшейся с перепугу лошади, ее всадник, сумев сдержать ее и не свалиться на землю, поглядел на мужчину в видимом раздражении.
— Что ты себе позволяешь?! — возмутился он гневным тоном. — Выскакиваешь из леса, словно разбойник, и пугаешь ни в чем неповинных людей.
Коллум понял, что и в самом деле перестарался, и, опустив голову, повинился:
— Простите меня, господин. — И придумал в тот же момент: — Я только хотел исполнить приказ своей госпожи: убедиться, что она отдала вам правильную веревку.
— Правильную веревку? — удивился молодой человек. — Тебя послала Аделия Айфорд?
— Да, господин. Ей показалось, что она могла перепутать веревки…
— Перепутать веревки? — опять повторил молодой человек, сведя брови на переносице.
— Да, господин. Можно мне посмотреть…
Тот был, верно, сбит с толку и действовал машинально, только брат Освин расстегнул седельную сумку и подал Коллуму обрывок веревки. Тот схватил ее и, страшась, что Лэмб передумает, принялся с жадностью ее изучать… Пальцами, взглядом, едва приметно обоняя волокна на наличие запахов.
В основном волокна пахли Аделией, то есть розами и ванилью. Но присутствовал и другой аромат… Коллум никак не мог его разгадать. Что-то лесное… Кисло-сладкое. А еще кордовская кожа…
— Отдайте веревку, — потребовал явно пришедший в себя молодой человек. — Если это какая-то шутка, вы жестоко поплатитесь за нее. Я велю вашей хозяйке выпороть вас плетьми!
Коллум нехотя, но вернул обрывок веревки молодому священнику.
— Я не посмел бы шутить таким образом, господин, — произнес, опустив голову.
И вдруг понял, чем еще пахла веревка, помимо дорогой кожи: костяникой. Ну конечно же, костяникой. Лесной ягодой, что встречается в этих лесах!
— Хозяйка велела сказать, что… в той хижине пахло… кордовской кожей и ягодой костяники, — сказал он готовому ускакать всаднику.
И заметил, как тот потемнел лицом еще больше…
— Это она сказала тебе?
— Да, господин. Велела догнать, убедиться, что это именно та…
— Кто ты такой? — прозвучал строгий голос.
— Конюх госпожи Айфорд.
— Конюх?
— Да, господин.
Он не поднимал глаз, но ощущал, как его сверлят взглядом. Сэмюэль Лэмб, к слову, пах мятными леденцами… Этот запах никак не вязался с его строгим лицом и манерами. Почему-то хотелось ему улыбнуться, но Коллум, конечно, не стал…
— Кордовской кожей и костяникой, — повторил молодой человек. — Почему она мне сама не сказала об этом?
— Верно, запамятовала.
— Полагаю, что так. — Прозвучало чуть насмешливо с нотками недоверия. — Я передам ей, что ты выполнил все, как надо.
— Благодарю, господин.
Священник давно ускакал, а Коллум все стоял на дороге и глядел ему вслед. Отчего-то казалось, он совершил какую-то глупость… Поступил по наитию и, кажется, сплоховал. А ведь хотел хозяйке помочь изловить этого зверя…
