Девушка вдруг спросила:
— То, что я видела прошлой ночью… то, свидетельницей чему стала… это все правда? Ты есть… тот самый оборотень, скажи.
— Теперь да.
— Теперь, но не прежде?
— Прежде белой волчицей была старая травница, Бевин Кендалл.
— Бевин Кендалл?! — ахнула девушка. — Она была… оборотнем? Но как? Ты должен мне обо всём рассказать. — И в то же самое время, не давая ему и слова сказать: — И как же те девушки, что якобы пострадали от белого волка? Бевин ведь не могла…
— Не могла, — подхватил ее слова Коллум. — Я сам говорил с ней очень немного, но она утверждает, что есть кто-то другой, выдающий себя за ланкаширского оборотня.
Аделия повторила за ним:
— «Выдающий себя за ланкаширского оборотня»… — Она в задумчивости обхватили пылавшие щеки руками и сделала круг по комнате. Слишком много невероятного на нее навалилось… Слишком много по-настоящему сказочного. — Но если не оборотень, то кто? — спросила Аделия. — Я и сама… — она запнулась, и слова «видела его» так и застыли на кончике языка.
Но собеседник как будто читал ее мысли:
— Я знаю, что случилось с вами самой в нашем лесу: тот, что кажется оборотнем, увел вас в темную чащу. И Бевин спасла вас, выведя к дому…
— Так это Бевин спасла меня?! — И тут же выдохнула: — Конечно, теперь я кое-что понимаю, но в большей мере не понимаю… Как ты узнал о том, что случилось в лесу? Бевин тебе рассказала?
Коллум смутился.
— Подслушал ваш разговор с братом… — признался с чуть приметной улыбкой.
И Аделия вскинула брови, всем видом изображая недоумение.
— Но как? Тебя не было рядом…
— У волков хорошие обоняние и слух, госпожа.
После высказанного мужчиной признания их взгляды снова пересеклись, и сладкий аромат роз, выплеснувшись наружу, наполнил комнату без остатка. Коллум втянул его полной грудью, крылья носа затрепетали… Он невольно шагнул вперед, не в силах сопротивляться цветочному притяжению. Или вернее, принятию и неосознанному желанию, высказанному телом девушки…
Но в дверь постучали, и Коллум метнулся под защиту штофных портьер.
— Войдите, — велела Аделия с гулко бьющимся сердцем.
И Керра, переступив порог комнаты, сообщила о госте.
— Адэр Брукс дожидается вас внизу, госпожа.
Аделия ощутила невольное раздражение: она совсем не желала беседовать сейчас с кем бы то ни было. С кем бы то ни было, кроме Коллума Шермана… Она о стольком хотела узнать. Расспросить о сотне вещей!
— Хорошо, Керра, скажи, что я сейчас буду, — велела она, с трудом пересиливая желание отказать незваному гостю. И сама удивилась, что ощущает такое… Ведь Адэр не просто какой-то мужчина — его семя в ее животе, и когда-то она любила его…
«Когда-то»?
Само это слово говорило о многом.
Когда-то, но не теперь…
Коллум снова вышел из-за портьеры, и Аделия, поглядев на него с бесконечной тоской — так сильно ей хотелось б остаться — сказала:
— Жди меня здесь, хорошо? Я вернусь так скоро, как только смогу.
— Вряд ли я сумею уйти в таком виде, — улыбнулся мужчина, взмахнув концом покрывала.
И девушка улыбнулась:
— Об этом я позабочусь.
А после, боясь утратить решимость уйти, вышла за дверь скорым шагом.
50 глава.
Аделия вышла за дверь и, не сдержавшись, широко улыбнулась. Мысль о том, кто сейчас в ее комнате… о самой невероятности происходящего распирала ей грудь с гулко стучащим сердцем. Она не могла даже представить, что однажды с ней случится нечто настолько волшебное… Что она… влюбится в белого волка, в оборотня.
О боже!
Она обернулась на дверь, постояла, все так же широко улыбаясь, и, наконец, понудила себя сойти с места и отправиться для беседы с Адэром Бруксом.
Зачем он пришел так не вовремя?
Ей больше не хотелось видеть его… Не сегодня. И вообще! Аделия вдруг поняла, что не может думать о нем, как и прежде. Что-то переменилось…
— Дорогая госпожа Айфорд, — поприветствовал её Брукс, подаваясь вперед с заботливым видом. — Рад видеть вас в добром здравии. — Он мимоходом скользнул взглядом по ее животу. — Я волновался о вас.
— Волновались, отчего же? — спросила она. — Я чувствую себя хорошо. Ни мне, ни ребенку ничто не угрожает… — Ей отчего-то вдруг захотелось заговорить именно о младенце. Вынудить Адэра подумать о нем…
Почему сам он ни разу не заговорил с ней о ребенке?
— Мне радостно слышать об этом. Особенно после вчерашнего нападения зверя… Я, признаться, едва услышав о нем, предположил самое страшное…
— Что же?
— Что жертвой могли оказаться именно вы… Аделия.
— Что заставило вас думать такое? Разве в Тальботе и окрестных местах мало девушек, помимо меня?
Должно быть, голос ее прозвучал холоднее обычного, так как мужчина с удивлением поглядел на нее.
И ответил чуть снисходительно, как ребенку:
— Просто, как вам, должно быть, известно, каждая предыдущая жертва обнаруживалась все ближе и ближе к вашему дому, вот я и… — Он замолчал, покаянно опустив голову на бок. — Вы чем-то обижены на меня? — спросил вкрадчиво, как бы страшась раздражить ее еще больше. — Только скажите, я буду умолять о прощении. Вы — моя роза, и вам об этом прекрасно известно…
— У любой розы бывают шипы.
— И я к ним готов…
Брукс оживился, должно быть, решил, что Аделия начала флиртовать, а значит, оттаяла.
Но она вдруг спросила:
— Почему вы сорвали меня без намерения сделать женой? Я ведь, наивный, неискушенный ребенок, подумала в тот момент, вы попросите у отца мою руку, заставите его передумать отдавать меня Айфорду, вы же…
Адэр Брукс побледнел так внезапно, словно разом лишился всех красок. Контраст с его яркой одеждой был слишком заметен…
— Я просил вашу руку, — выдохнул он, поводя головой в тугом воротнике, — правда, отказ мистера Лэмба был слишком категоричен. Каюсь, я не решился настаивать на своем… Я уступил, проявил малодушие…
Аделия удивилась:
— Вы просили у отца мою руку? Почему я не знала об этом?
— Полагаю, он не счел нужным сказать вам об этом. Почел меня недостойным вас претендентом…
Аделия, все еще пораженная этим новым открытием, все-таки поинтересовалась:
— Когда вы ходили к отцу со своим предложением: до или после того, как лишили меня самого ценного, моей чести?
Кадык Брукса дернулся дважды, подобно губам издыхающей на берегу рыбы.
