— Ты думаешь, это один человек?
— Я не знаю, но намерен выяснить это.
— Но как?
Коллум и сам толком не знал, четкого плана у него не было, только потребность покончить со слухами и найти убийцу отца. А потом… что будет потом он тоже не знал: просто не верил, что это «потом» вообще есть у него. Он не помнил, каким был до обращения и каким станет после него… Разве можно быть волком и человеком одновременно?
Коллум никак в такое не верил…
— Я вернусь, как и прежде, в конюшню, — ответил он, наконец, — стану следить, наблюдать. Враг где-то рядом…. И он проявит себя.
Они сидели, вцепившись в руки друг друга, казалось, каждый находил поддержку в другом. Впервые за долгое время Аделии показалось, что все может закончиться хорошо… Просто не может быть по-другому, когда рука любимого человека ведет тебя через тернии жизненных тягот и бед. И не важно, кто он: простой конюх, сиятельный господин или… оборотень. Любить уже радость, пусть иногда и с привкусом горечи на губах…
Она снова подалась вперед и неловко поцеловала Коллума в губы. Он запустил пальцы ей в волосы и позволил себе и девушке рядом забыть на мгновение об окружающем мире.
Правда, окружающий мир напомнил о себе стуком в дверь.
— Опять, — обиженно выдохнула Аделия, прикусив зацелованные губы. И смутилась от собственных слов…
Коллум встал и молча прошел в укрытие за портьерами. Глаза его снова полыхали огнем, и он прятал их, не желая ее напугать… Но огонь этот привлекал Аделию, как свет привлекает легкокрылую бабочку, и она тянулась к нему, не в силах с собой совладать.
— Войдите, — отозвалась она, и Керра, молоденькая служанка, зыркнув по сторонам с любопытством, сообщила о визите баронессы Квинсли.
Внутренне Аделия застенала от огорчения: ну почему все эти люди не могут оставить ее в покое хотя бы на день?!
— Я сейчас буду, — сказала вслух и, едва захлопнулась дверь, бросилась к Коллуму так, словно расставалась с ним навсегда, обняла его, припав головой к широкой груди, и замерла.
Он гладил ее по спине…
Нашептывал что-то успокаивающее и теплое. И каждый звук его голоса заставлял бабочку в ее сердце трепетать и взмахивать крыльями…
Наконец, она отпустила его и направилась принимать баронессу. Та, как и подруга ее, леди Стентон, говорила все больше о кавалерах и новой лондонской моде на туфли на каблуке. Мол, та самая леди Стентон уже заказала башмачнику белую пару с пряжками в виде маленьких бабочек с бриллиантами. Сама она только мечтала однажды надеть точно такие, а пока… будет довольствоваться белилами для сосков. Сможет-де ее парфюмер составит для баронессы состав идеально подходящий под цвет ее кожи…
Аделия давно не белила лица — желала б забыть о лондонской жизни и всем с нею связанном — и теперь искренне удивилась желанию гостью белить не только лицо, но и… Она отчего-то смутилась и, вызвав служанку, велела пригласить Джека Гледиса, помощника парфюмера, чтобы тот озаботился заказом баронессы. Сама она едва ли смогла бы говорить сейчас о белилах, ароматических шариках и духах… От поцелуев с Коллумом Шерманом покалывало все тело, и ей страсть как хотелось кружиться в танце по комнате, а не изображать из себя степенную даму на сносях.
И когда баронесса, наконец-то, ушла, предоставленная заботам слуги, Аделия отправилась искать Маргарет. Что, если им устроит пикник у реки? Прогуляться, беседуя ни о чем… Но планам не суждено было сбыться: Маргарет, как сообщила ей Глэнис, не выходила из комнаты с самого утра. И при этом многозначительно на нее посмотрела… Никак намекала, что и она полдня провела точно так же.
Аделия нашла сестру лежащей в постели с постным лицом.
— Почему ты в постели? — удивилась она. — День прекрасный.
— В самом деле? — буркнула та. — Я не заметила. — И совсем кисло: — Мне нездоровится.
— Что с тобой? — Аделии вспомнился ее выкидыш, кровь на постели, и она всполошилась. — Может быть, позвать Бевин? Пусть она осмотрит тебя.
— Ни к чему, это просто мигрень.
— Мигрень? Я не знала, что ты им подвержена.
И сестра вскинулась
— А много ли ты обо мне знаешь? — И вдруг села в постели, вперив в Аделию взгляд прищуренных глаз: — Где ты была этой ночью? — спросила она. — Я искала тебя, но не нашла.
Аделия растерялась, не ожидая такого вопроса.
— Должно быть, ходила на кухню… за молоком. Мне не спалось…
— Целую ночь?! Я ждала тебя… до утра.
— Почему? Что-то случилось?
Маргарет стиснула зубы.
— Может быть, — процедила чуть слышно, откинувшись опять на подушку и отвернувшись к стене.
Совершенно сбитая с толку, Аделия постояла какое-то время, раздумывая над словами сестры, а потом вышла из комнаты, оставив ее дуться по непонятной причине в одиночестве.
52 глава
Брат Освин, встретившись с шерифом Тальбота и передав ему верительные грамоты под печатью епископа Кентерберийского, занялся поиском веревочника, свившего, как он надеялся, ту самую веревку, обрывок которой передала молодому человеку сестра. Он побывал в трех местах, прежде чем ему подсказали навестить мастерскую Этана Робертса… Мол, плетение и волокна соответствуют тем, которые можно увидеть в его готовом товаре.
К этому Этану Робертсу Сэмюэль и входил получасом спустя…
— Да, сэр, веревка точно моя, — подтвердил дюжий веревочник с переплетенными словно из той же пеньки мышцами шеи. — Вот посмотрите, каждая прядь скручена в два ряда… Это я сам такое придумал, — с гордостью признался мужчина. — Такая веревка намного прочнее, ее даже ножом-то с трудом перережешь. А что, почему вас это интересует? Неужели случилось что?
Молодой человек поспешил его успокоить:
— Вам не о чем волноваться, мой друг, я лишь хотел знать, кто и когда покупал у вас такую веревку.
— Кто и когда, — изумился веревочник, взъерошив волосы на затылке. — Да много кто… Разве всех и упомнишь?
— Может, ты ведешь записи…
— Нет, — улыбнулся мужчина, — я ж и писать-то отродясь не умел. Все мои записи в голове! — Он постучал согнутым пальцем по лбу.
— Тогда назови всех, кого помнишь…
И собеседник, задумавшись на секунду, начал называть имена. Сэмюэль, в свою очередь, вытащив из-за пазухи лист писчей бумаги и переносную чернильницу, внес каждое в получившийся список…
— Вот, пожалуй, и всё, — произнес Эван Робертс в конце. — Кажется, никого не забыл. Ну разве что… Генри Мозли, — в задумчивости присовокупил он, — могильщика, правда, он упокоился дней эдак десять назад. Его и схоронили давно…
Последняя девушка умерла три дня назад, и молодой человек по понятным причинам не стал вносить могильщика Мозли в свой список из — вот уж беда! — двадцати девяти человек.
