Мы снова прошли этот путь по коридору, а потом и по лестнице вниз. Для меня это было уже привычно, а Варленн с огромнейшим интересом оглядывался и прислушивался то ли к звукам других миров, то ли к своим ощущениям в этом необычном пространстве.
Впрочем, это не помешало ему выглядеть абсолютно уверенным, будто это не я его сюда привела, а он меня.
Зато от его спокойствия не осталось и следа, когда мы оказались в комнате с пульсирующим сгустком света.
Он, рвано выдохнув, застыл, а я как-то мельком отметила, что Лумар с Корсо так и не появились. Вот жуки! Нет бы выдать инструкции какие-никакие… Но нет, уж лучше мы загадочно возникнем, изъявим свою волю и красиво исчезнем. А ты уж тут сама крутись-вертись.
– Ты знаешь, что это? – хрипло уточнил Варленн.
– Догадываюсь. Сердце Мироздания, да? И по совместительству сердце Пряниксберга?
– Именно так. Не могу поверить, что стою здесь и смотрю на него. Ты хоть представляешь, сколько желающих попасть в это место?
– Отлично представляю. Корсо мне рассказал.
Варленн кивнул и, не отрывая взгляда от сердца, шагнул ближе. Потом ещё ближе.
Не знаю, чего я ждала, но он вдруг мягко попросил, обращаясь явно к сгустку света:
– Я чувствую, что тебе нужна помощь. Покажи мне.
И снова эти чернильные кляксы расплескались вокруг, жуткие, пугающие, уродливые. Я вдруг вспомнила слова Марлопы про то, что жители чувствуют, как тьма плещется на подступах. И вот почему чаще стали появляться шлобстеры. Это связывали с прибытием чёрного чародея, но теперь было очевидно, что он тут ни при чём.
– Это я виноват, – внезапно заявил Варленн, тут же опровергая все мои умозаключения. Он, нахмурившись, вглядывался в эту тьму. – Ты не чувствуешь ничего знакомого в этих кляксах?
– Ну… есть что-то. Но никак не пойму что.
– Потому что ты не хочешь признать это даже подсознательно, – чуть улыбнулся он. – Иначе наверняка догадалась бы сразу. Аура пятен очень похожа на мою. Только более густая и концентрированная, очищенная от малейших признаков человечности. Вот и ответ на все загадки. Теперь ясно, кто изначально стоял за разграблением Пряниксберга. Мой отец.
– Это как?! – опешила я. – Он же не может сюда проникнуть. Да и зачем ему мелкие кражи и перепродажа артефактов?
– Хороший вопрос. О, на самом деле план очень хитрый. Только сейчас последние пазлы встают на место и я начинаю видеть всю картину целиком… Приглядись. Видишь вот эту границу, будто бы прозрачную оболочку вокруг сердца?
Я всмотрелась. Оболочка действительно была, тонкая, мерцающая. И что-то с ней было не так.
– Она неравномерная, видишь? Есть более тонкие места, словно бы там защита слабее. Вот чего он добился – ослабил барьер, который не пускает его в Пряниксберг.
– Каким образом?
– Он стоял за шайками воров, заставляя их снова и снова пробивать норы в защите и выносить артефакты, хранящие энергетику Пряниксберга, наружу. Получается, что части Пряниксберга растащили по другим мирам. Учитывая, что барьер должен охранять город, а часть охраняемой энергии теперь вовне, он начал слабеть. Я думал, что отец хочет меня вернуть, а он использовал меня, чтобы добраться до сердца Мироздания.
– А твоя вина в чём? Ты ведь за отца не отвечаешь.
Варленн отчаянно глянул на меня.
– Весь ужас в том, что без меня у него не получилось бы провернуть этот план. Думаю, дело было так. Сначала он планировал принудить блудного сына вернуться и выполнить возложенную миссию, а потом узнал, что Пряниксберг принял меня. И его план тут же поменялся. Он понял, что это его шанс пробиться к невероятному источнику силы, который позволит чёрному богу завоевать всё Мироздание. Каким-то образом ему удалось найти союзника внутри Пряниксберга и вместе они создали жетоны-пропуска. Отец воспользовался тем, что меня барьер пропускает без проблем. А ведь наши ауры содержат одинаковую энергетику! Вот он и вложил часть знакомой уже барьеру ауры в пропуск, а его союзник воспользовался правом пряниксбергцев приглашать к себе гостей из других миров. Подобным же образом они сотворили непроницаемую защиту для воришек. Теперь ясно, почему я никак не мог через неё пробиться. Ведь её разрабатывал лично отец.
– Зато теперь понятно, почему после твоего появления в Пряниксберге увеличилось количество шлобстеров. Горожане чувствуют подступающую угрозу и реагируют на неё. Только они во всём обвиняли тебя. В том числе и в различных злодеяниях, которые творили шайки воров.
– Кстати, злодеяния тоже имели свою цель – творящееся над сердцем Мироздания зло ослабляет его, соответственно, защита тоже становится слабее.
– А вот мне интересно, что за гад из местных жителей мог предать родной город и вступить в сговор с чёрным богом, а? – Я почувствовала, что закипаю.
– Отец умеет играть на чужих пороках. Жители Пряниксберга – это не боги, а обычные люди. У них тоже есть свои слабости. И они даже более уязвимы для зла, так как живут в настолько гармоничном месте, что им нечасто приходилось давать отпор. Поэтому постоянная борьба не закалила их.
Но меня всё равно аж потряхивало от ярости. Неужели тот, кто пошёл на сделку, не видел всех последствий своего решения? Ведь он же не просто разок помог, он был полноценным участником во всей этой схеме, и вполне осознанно контролировал деятельность воров внутри города. И плута, надо думать, сдал банде Рудольфа вполне спокойно, так как ходили слухи, что Гильдия плутов как-то олицетворяет сам дух города, а значит, они могут владеть какими-то секретами о том, как пробраться к сердцу.
– Но почему же сам Пряниксберг не справился с этим? Ведь город живёт и мыслит! У него явно есть своя душа! Сердце Мироздания наполнило его жизнью!
– Хороший вопрос. Меня и самого это очень интересует. Как же отец смог перехитрить Пряниксберг? Может, мы чего-то не видим? Впрочем, чёрный бог силён и хитёр. Он нашёл слабые места города и бил именно в них. Может, город и сам поначалу не понял, что происходит? Мелкие кражи ведь вроде бы не несут особой опасности – горожане с ними могут справиться и своими силами. Ты же знаешь, что город старается не вмешиваться в жизнь своих жителей и предпочитает позволять им самим решать проблемы. А когда Пряниксберг понял, что происходит, было уже поздно – границы размывались. Отец всё просчитал. Он нарочно сделал так, что я не мог покинуть Пряниксберг, боясь утратить человеческую сущность. Я нужен был ему внутри, чтобы барьер продолжал считать меня местным жителем, а мою ауру частью города.
Мы помолчали. Не знаю, о чём думал Варленн, а я лично ощущала нарастающее желание сделать что угодно, чтобы помочь Пряниксбергу. Я чувствовала здоровую злость от того, что посягают на мой город. А это именно мой город! Который я буду защищать до последнего и сделаю для этого всё, что только можно.
Сгусток света засиял ещё ярче, хотя это, казалось, невозможно. Он полыхал, растворяя в себе все лишние мысли и эмоции. Мне показалось, что шар света говорит со мной. Теперь его зов, который, как я только что поняла, всегда звенел где-то на границе сознания, был слышен как никогда отчётливо. В голове внезапно прочистилось. Всё стало просто и ясно.
