Знал, что, когда управлению надо, могут очень эффективно действовать. Паршиво, что чаще всего такое происходило, когда шкурные интересы кого-то из руководителей задевались, а не во благо страны. Но… все равно шанс есть. И потом, хотелось Алю успокоить, натурально видел, что она нервничает и изо всех сил старается вспомнить сейчас еще больше.
Удивительная девчонка все же. Как ей удалось парой предложений унять накал бушующей в нем ярости, не на нее направленной к тому же? Черт знает, но ведь реально вышло. Причем поразительно уже то, что Аля уловила и поняла его настроение, как впитав ту злобу, которую Романенко своими словами и предложениями породил. И то, что он от нее услышать хотел, смекнула… Может, не то чтобы балдея от факта, но тоже ведь признала, что связаны, спаяны и она в нем увязла.
Дима не привык, чтобы другой человек так хорошо его понимал. Сознательно держал дистанцию ото всех, собственно, от него такого поведения ждали и в чем-то требовали даже. И… было жестко непривычно.
Из-за всего этого сейчас хотелось поддержать ее, дать понять, что она уже вспомнила много… А Дима не очень умел такое проявлять, в подобном опыта не хватало.
— Если же и они ничего не найдут, придется еще раз попробовать добраться до вашего подполковника. Он явно настроен на диалог и тоже понимает, что в его и наших интересах найти тех, кто тут замешан, до того, как они на нас всех выйдут, — а про себя подумал, что, если Женька послушал его и усилил охрану, это будет не так и легко…
Ну да ничего, выкрутится как-то, с самим Женькой и порешает, если что. Наверное, неплохо было бы и Мише какой-то привет послать, поддержать вроде как. Пострадал за них всех мужик, приняв удар на себя.
Кстати, с этой беготней так и не разобрался, кто тогда на их след навел этого исполнителя. Явно же не из управления чувак, если покончил с собой. Тут другое что-то… Примешали криминал? Какие-то долги предлагают списать за устранение важной свидетельницы руками гопоты или наркоманов, как ему сегодня вечером предлагали? Надо будет расспросить у Жени, что там удалось криминалистам и патологоанатому выяснить.
— Второй раз в больницу идти опасно, Дред! Ты серьезно подставиться можешь! Оно того не стоит, — с напором, которого он не ждал, заявила вдруг Аля.
Насупилась, поджала губы. Серьезная и суровая такая, блин. Ну вылитый коп… Только его почему-то на ухмылку пробивает.
— Стоит, Аля, если без этого не сможем разобраться. Я осторожен буду, обещаю, — потянул ее на себя, чтобы поднималась. — А сейчас пошли, тебе надо отсыпаться, явно же лучше думается, когда отдыхаешь толково, — не особо ловко попытался все в шутку перевести, чтобы скрыть, что тупо обхватил ее и прижал к себе обеими руками, уткнувшись лицом в макушку.
Глубоко запах волос втянул, пытаясь из легких привкус ароматизатора салона машины Романенко и все то, что узнал от босса, вытравить.
Хрен им на постном масле, а не эту девчонку! Не дождутся. Своей кровью скорее умоются, чем он им позволит списать Алю! Его она… что и сама уже признает понемногу. Пусть ему было довольно странно осознать нужду в ином человеке, еще и настолько выраженную.
Глава 34
Дмитрий никогда особо общительным не был. Даже в родной семье считался, скорее, отшельником. Хотя у них, вообще, странные отношения были.
Отец старпомом на корабле служил, по полгода в рейсе, потом пару месяцев дома, и вновь уезжал. Других сближал подобный график вроде, а у них как-то каждый сам по себе и особо близости не искал.
Мать — заслуженный учитель, гордость школы и города, еще и завуч, ей некогда было сыном слишком заниматься, общественные дела и работа требовали внимания. Дмитрий с младших классов полюбил пропадать на спортивной площадке школы, а потом и в ближайшем спортзале. Впрочем, и об учебе ему не давали забывать, мать не имел права опозорить. Долг перед семьей обязан был выполнить.
Нет, не ощущал себя заброшенным, все было, что необходимо, не голодали и не бедствовали. Все, что могло понадобиться для нормальной жизни, имели. Даже более других, может, все же отец хорошо зарабатывал.
Но и душевности какой-то, привязанности, что ли, что потом по жизни у друзей и знакомых видел, в своей семье не замечал никогда. Словно два чужих человека время от времени пересекались на одной жилплощади, а потом еще он появился.
Но Дмитрий не искал в этом и каких-то причин для упреков родителям, да и себя ущемленным не чувствовал. Рано независимым стал — это да. Должен был принимать свои собственные решения, что поощрялось. Кроме того, казалось, так легче в узде держать то мощное, но довольно дикое начало, которое никак в рамки общества не вписывалось, а потому и не одобрялось. Но ведь бурлило внутри. От отца досталось, тот потому на флот и пошел после службы в армии, помогала ему себя дисциплинировать такая жизнь.
Вот и Дмитрий когда в правоохранительные органы податься решил, его не отговаривали: отец и тогда в рейсе был, а мать ничего против не имела. Вероятно, понимала, что именно муштра поможет сыну научиться управлять собой еще лучше. Да и со стороны хороший выбор, значит, воспитала верно ребенка, если хочет во благо обществу служить.
Он даже с каким-то облегчением в другой город перебрался, уже прекрасно умея заботиться о самом себе. Только из-за той, с детства привитой, отстраненности и в университете ни с кем не сблизился особо, собственно, как и после, когда работать пошел. Общался, был в компаниях, умел находить контакт и связи, это легко у него шло, будто в роль вживался, делая необходимое. Мимикрировал под ситуацию. Притворялся. Но не откровенничал никогда и не панибратствовал, не пускал в близкий круг или душу. Одиночка.
Наверное, потому его заметили и отобрали для тренировок по другой программе. Управлению такие люди нужны особо. Есть те задания, куда только таких и отправишь. А Дима не возражал, по нему такие операции были, да и в крови жило стремление все порученное лучшим образом выполнить, вбитое уже за годы тренировок желание «оправдать доверие»… Зря над Алей потешался в этом плане, конечно.
Да и что у него.ю кроме этой работы, жизнью ставшей, было? Ничего. Даже с родителями не общался по факту, так, звонил пару раз в год, и они не особо стремились к контактам, может, уже в ответ на его холодность. Но не сложилось у них с детства теплых связей.
И тут Алина вдруг…
Как снежная лавина на его голову рухнула, если откровенно говорить! И вот Дима словно лежит в куче снега настолько ледяного, что кожу обжигает, и в себя прийти не в состоянии. А она ему внезапно нужна, как кислород на следующий глоток воздуха! Легкие разрывает от этой потребности в свою безраздельную власть заполучить! Со всеми потрохами, мыслями, прошлым своим и настоящим…
И кто сказал, что Дима права не имеет получить то, чего так сильно хочет? Да он готов был зубы затолкнуть в глотку любому, кто на нечто подобное бы отважился!
А еще до внутреннего иссушающего зуда, как оказалось, необходимо ему, чтоб и она в нем так вот нуждаться начала. До дрожи и боли почти, когда все разумное и логичное в тартарары летит и остается только вот эта неадекватная и необъяснимая умом потребность!..
