Глава 18
Как бы ни отпирался Петров, а наши отношения ужасно напоминают семейные. Притом такие, когда люди уже сто лет вместе, притёрлись, смирились с недостатками друг друга. И единственное, что у нас вот прям ого-го, это секс.
Я немного расслабилась и шутила в обычной своей манере. Единственное, что полностью исключила, – любые намёки на свадьбу и совместное будущее. Ну, почти любые. Иногда пролетало, но мы делали вид, что ничего не заметили.
Петров же был душечкой, по клубам не ходил; даже когда встречался в бане с друзьями, периодически мне писал и скидывал пару-тройку фото, хотя я не просила его об этом. Заботливый.
А в последний раз – и за это я готова была его расцеловать – позвонил по видеосвязи и попросил его забрать, если мне не сложно.
В общем, всё это очень и очень подозрительно. Так, словно он уже смирился с мыслью, что я для него не чужой человек, и бережёт меня изо всех сил. Другое дело, что это может быть уважение к другу. Мужчины иногда такие загадочные существа, что хоть смейся, хоть плачь, хоть волосы на голове рви. Чьи именно волосы – по ситуации.
К пятнице я подготовилась основательно. И хоть мужчин мне было соблазнять строго запрещено, нарядилась так, чтобы у кое-кого в голове если и были какие-нибудь мысли, то исключительно пошлые.
Белые джинсы, обтягивающие мои идеальные формы, красная короткая футболка с ярким принтом, открывающая часть живота, и модные кеды. И не скажешь, что старше восемнадцати, пока в глаза не заглянешь.
Ну ладно, немного себе польстила. Но выгляжу я точно круче тех малолеток, с которыми якшался Петров в доэльковую эру. И он это подтвердил как минимум тем, что в бар мы поехали далеко не сразу, а футболку мне и вовсе пришлось заменить на другую, потому что эту случайно швырнули в вазочку с вареньем.
Хотя кто знает, может, он надеялся, что у меня одна короткая футболка и я надену что-нибудь поприличнее? Ха! Не на ту нарвался.
Из дома мы всё-таки выгреблись, хотя Вася всячески намекал, что жаждет остаться там, где имеет ко мне полный доступ. «И вон, хотя бы кинцо глянуть. Потом…»
Его желание было приятно, однако я настроилась повеселиться и не собиралась менять планы на вечер.
– Поднимай свою ленивую голую задницу и одевайся! – приказала я на очередную его заманушку. – Никаких тебе пятых элементов. Фильму сто лет в субботу. Разок и пропустишь.
– Эх, Эля, не бережёшь старика, – стонал он, держась за поясницу. А затем подленько нападал на меня и насильничал.
Ну ладно, следовал моему плану стать матерью. Помогал чем мог. Изо всех своих богатырских сил.
– Слушай, Петров, ты обещал четыре раза в год, а не за вечер. Мы вообще-то сегодня собрались тусить, а меня уже от усталости еле ноги держат.
– Это всё твоя неземная красота! – патетически восклицал мой личный сексуальный маньяк, хохоча и всячески зацеловывая.
– Кыш, кыш, кыш! – отбивалась я, посмеиваясь. – Одевайся, ирод.
– Будь другом, надень платьице, а? Ты в этих джинсах слишком аппетитная.
– Ладно, – согласилась я покладисто.
Сама же, разумеется, нацепила «голое» платье и вышла.
– Это… это что? – поперхнулся Вася водичкой.
– Платье. Как ты и просил.
Я покрутилась, давая ему возможность со всех сторон оценить работу кутюрье. Полупрозрачное чёрное кружево на чёрный комплект с чулочками – как по мне, так идеальный вариант… для того, чтобы остаться дома!
– Это…
Петров багровел и бычился. Но стоически молчал. Я даже на секунду перепугалась, что его сейчас хватит удар и вместо рок-бара мы будем тусить в ближайшем отделении кардиологии.
– Красота? Восторг? Шедевр? – подсказала я с невинным выражением лица.
– Это б…ство, Эльвира, – выдохнул Василий, впервые за сто тысяч лет назвав меня полным именем.
– А мне казалось, тебе понравится.
Я повиляла бёдрами и, не желая довести до греха, сообщила, что только ради его спокойствия сменю наряд.
Однако дефиле явно не удалось. Петров забраковал почти весь мой гардероб.
– Ну извини, паранджи у меня нет! – рявкнула под конец. – Я иду в джинсах, как и собиралась изначально!
– Я тебе подарю! – злился он. – Тебе подойдёт. Ты красишь глаза так же ярко, как и восточные женщины!
– О, тебе уже и мой макияж не нравится!
– Нравится! Дома! – рычал разъярённый Петров.
– Вася, ты что, ревнуешь? – резко переменила тон и задала вопрос заинтересованно, по-лисьи хитро.
– Я… Ты ведь… Так, Эля, собирайся, – сменил пластинку Петров. – Надень то, что носишь на работу, оно явно приличнее… вот этого всего, и пойдём.
Ох, кто бы знал, чего мне стоило не ржать ехидно, пока я в очередной раз шла ко шкафу. Желание надеть ведьмовской наряд подавила и надела вполне себе обычное приличное платье – чёрное, обтягивающее, зато длиной до колен и под горло. Ни тебе декольте, ни разрезов до талии. Само приличие.
Надела сверху косуху и получила одобрительный взгляд ревнивого «друга».
В бар ехали молча, спускались тоже молча., Как только открылась входная дверь в заведение, я уже приплясывала, но Петров пока удерживал меня за талию.
Не прошло и пяти минут, как нас нашёл Игнат и пригласил в тот самый кабинет, где мы с ним познакомились неделю назад. Неделя! А сколько всего произошло!
– Нет, спасибо! – прокричала я сквозь громкую музыку и шум толпы. – Мы пришли потанцевать!
– Заходите на перекур!
– Посмотрим, – ответил Петров.
Я же отвернулась и продолжила то, ради чего, собственно, и пришла. Петров умудрялся беситься и без моих стараний, так что можно расслабиться и получать удовольствие.
Друзья Игната то и дело подтягивались к нам, танцевали, но не выдерживали ритма. Да-да, двигаться в такт музыке куда сложнее и энергозатратнее, чем рюмками в отдельном кабинете махать! А вот Васе мой темп вполне подходит. Притом везде. Да мы просто созданы друг для друга.
Я была в самом прекрасном настроении, танцевала и орала песни, когда вдруг, обернувшись к сидящему за баром Петрову, увидела, как к нему подходит… фря. Молоденькая, лет двадцати или чуть постарше, с идеальными модельными формами. Кладёт ему на плечо руку с длиннющими острыми когтями, украшенными таким количеством стразов, что они слепили почти как диско-шар, и что-то нашептывает на ухо.
Вот гадина!
Её ухоженные, длинные светлые волосы словно созданы для того, чтобы хватать их в пучок и… Я представила, что мог делать с ними Петров, и меня заколотило от ярости. Я же прекрасно знаю, что могу сделать с этим хвостом. Да только… не имею права. Я же друг. Друг. Друг.
