Когда Джоан наконец-то держит в руках плод своей многолетней кропотливой работы, Интернет еще находится в зачаточном состоянии. К тому же она слишком бедна, чтобы позволить себе купить компьютер, модем и оплатить подключение. Она не имеет возможности «напрямую» отправить рукопись в издательство, как любой дебютант сделал бы это сегодня. И у нее нет возможности оплатить подписку ни на один из специализированных журналов для начинающих писателей. Поэтому при форматировании и подготовке рукописи к отправке издателям и агентам она в конечном итоге нарушает полдюжины редакционных правил, установленных многолетней практикой. Это довольно жесткие правила, иногда совершенно неоправданные и основанные на предрассудках, но они позволяют быстро классифицировать тип писателя (определить, любитель он или профессионал) и, следовательно, спрогнозировать, будет ли книга интересна читателю.
Так, скажем, Джоан, работая почти каждый вечер за старой пишущей машинкой, печатает рукопись с одиночным интервалом, тем самым пытаясь замаскировать ее объем (около 90 000 слов). Возможно, во время посещения библиотеки в одном из тех журналов, на которые она не может себе позволить подписаться, она узнала, что оптимальный средний объем детского романа должен был быть ровно вполовину меньше. Так что шансы у неизвестного новичка опубликовать такую толстую детскую книгу были равны шансам приручить дракона из свирепой породы Венгерских Рогохвостов, даже если вы представите себе, что это не дракон, а нежный бездомный котенок.
Одна из издательских «заповедей», увы, состоит как раз в том, что межстрочный интервал должен быть двойным, чтобы облегчить редактирование, в случае если книга окажется достойной публикации. Позже Роулинг будет вынуждена все перепечатать. Она не в состоянии сделать две ксерокопии для отсылки, и ей придется напечатать роман в двух экземплярах.
После того как рукопись отпечатана, девушка обращается к ежегоднику писателей и художников в центральной библиотеке города, чтобы узнать адреса литературных агентов. Затем она посылает одному из них первую часть книги, состоящую из начальных трех глав, синопсис и краткое сопроводительное письмо. По собственному признанию писательницы, ее первый адресат вернет отправительнице конверт «так быстро, словно он отправил его обратно в тот же день, когда его получил»
[189], утверждая, что портфель клиентов у него переполнен. Возможно, агент был шокирован еще одним редакционным «правонарушением» дебютанта, который осмелился прислать ему незапрошенную рукопись или часть рукописи без предварительного запроса на разрешение отправить несколько глав книги. Азартная игра, которая вполне может стоить рукописи попадания в мусорную корзину. Или, допустим, этот первый агент не переваривал и другое нарушение общепринятого порядка, например пересылку рукописи в черной пластиковой папке-скоросшивателе.
Согласно вышеупомянутым нормам, все еще действующим среди пуристов (даже если сейчас новые технологии подрывают властное доминирование издателей и правила стали более эластичными), отправленные работы больше ценятся, если они должным образом пронумерованы, по возможности в углу должны быть указаны имя автора и название книги. В таком случае, сделав ксерокопии рукописи, над ней одновременно могут работать несколько человек при подготовке текста к публикации. Кроме того, если рукопись оформлена не по правилам и привлекает внимание, то многие надменные агенты склонны классифицировать писателя как любителя, пытающегося таким образом выделить свою рукопись перед другими, будучи не в состоянии сделать это благодаря ее содержанию.
Однако в случае с Джоан папка-скоросшиватель имела практическую пользу: поскольку ей приходилось экономить на ксерокопиях, она покупала пластиковые скоросшиватели, чтобы рукопись не истрепалась, если ее отклонят и станут пересылать обратно. В таком виде она оставалась бы сохранной и готовой для отправки другим потенциальным агентам. К сожалению, однако, первый агент не возвращает ей назад рукопись, заявив, что размер папки был больше размера конверта.
Джоан приходит в ярость. Рассказывая этот эпизод три года спустя по американскому телевидению, она призналась: «Я хотела написать ему: „Ты должен мне пять фунтов!“»
[190]
Но девушка не унывает и продолжает действовать. Однако она совершает еще одну грубую ошибку, возможно, самую грубую: выуживает другого агента из списка, обращая внимание только на его фамилию и даже не посмотрев на список публикаций, с которыми он имеет дело. Затем она отправляет ему три главы, синопсис и краткое уточнение от 30 июня 1995 года, в котором квалифицирует произведение как роман для детей от 9 до 12 лет и спрашивает, есть ли у него интерес к просмотру всей рукописи.
Новой ее мишенью становится Кристофер Литтл, чье литературное агентство работает уже шесть лет. Владелец агентства вырос в Йоркшире и начал работать в издательском деле в 1979 году, через 19 лет после своего профессионального дебюта в текстильной компании дяди и долгого периода работы в Гонконге в секторе поставок. Он перешел в мир книг случайно: его школьный друг, Филипп Николсон, искал человека, кто мог бы представить для публикации его первый роман — триллер под названием «Человек в огне». Литтл соглашается протянуть ему руку помощи, и книга, изданная под псевдонимом Я. А. Куиннелл (J. A. Quinnell), продается в количестве семь с половиной миллионов экземпляров, и в конце концов по ней снимают фильм.
Поскольку фамилия Литтл буквально означает «маленький», Джоан она видится гармонично рифмующейся с целью ее работы. Если посмотреть на происходящее в долгосрочной перспективе, то она, вероятно, оказалась права, однако в тактическом смысле проблема заключалась в том, что Литтл не только не занимался детскими книгами, но также был твердо убежден, что они не представляют сколь-либо существенного источника дохода, на который стоит серьезно тратить деньги и время. Вот почему печально известная черная пластиковая папка-скоросшиватель попадает прямиком в груду отвергнутых рукописей. Тем не менее именно она привлечет внимание Брайони Эванс, ассистентки мистера Литтла. Эванс, дипломированный специалист по английской филологии, у которой за плечами работа в пабе и в области телепродаж, появилась в агентстве лишь полтора года назад. Она постоянно копается для личного удовольствия в куче непринятых рукописей, и как она заявила журналу People, имея в виду известную теперь рукопись, «это был особый скоросшиватель, с интересным замком»
[191].
Вот так одна из главных формальных ошибок Роулинг неожиданно переворачивает ситуацию в ее пользу и становится катализатором ее удачи. Эванс также отмечает еще одну особенность: текст сопровождался красивыми рисунками. Поэтому она решает взять эти первые три главы «Философского камня» почитать в обеденный перерыв — и вот она совершенно очарована. Текст словно вернул ее в те времена детства, когда выключали свет, а она продолжала читать книгу под одеялом с фонариком — это была «Заколдованная жизнь» Дианы Уинн Джонс. Она тут же рассказывает о своем впечатлении внештатной сотруднице Флер Хоул, которая, прочитав, разделяет ее энтузиазм. Наконец, она сообщает о своем открытии Литтлу и просит у него разрешения запросить у автора всю рукопись для просмотра. Он отвечает, что она может поступать, как ей угодно, и Эванс решает не терять времени.
