Артур вовсе не агрессивный редактор и вообще не пытается американизировать текст, а лишь разъясняет его. В свою очередь, Джоан тоже не является упрямым автором и обычно принимает его предложения. Основная замена, с которой фактически надо смириться, представлена в названии: речь о философском камне. Ливайн считает, что этот намек на философский камень звучит слишком претенциозно, интеллектуально или, что еще хуже, слишком философски. И это в конечном итоге может оттолкнуть детей, и они не захотят взять книгу в руки. В конце концов, издательский дом Scholastic выплатил за права астрономическую сумму, и теперь американский издатель намеревается охватить максимально широкую аудиторию, чтобы возместить затраты. И вот тут «неправильный» заголовок может иметь довольно большое значение, что хорошо известно в стенах маркетинговых офисов
[220].
Поэтому Артур, думая о центральной роли Хогвартса в романе, предлагает Джоан альтернативный вариант названия: «Гарри Поттер и Школа магии». Джоан название не убеждает, но в конце концов она сама предлагает следующий компромисс: в Америке книга будет называться «Гарри Поттер и магический камень».
Впоследствии «выравнивание» между английским и американским текстами будет становиться все менее и менее необходимым прежде всего потому, что вышедшие фильмы немедленно проясняют сюжет благодаря универсальному визуальному языку. К тому же, начиная с четвертой книги и далее, новые романы в обеих странах будут выходить на рынок одновременно и, следовательно, издания синхронизируются. Учитывая сложившуюся обстановку, Ливайн, с которым сотрудничает в Лондоне редактор Bloomsbury Эмма Мэтьюсон, разработает специальный план редактуры, которому будет следовать до конца издания саги. В соответствии с этой процедурой его замечания и замечания его коллеги будут обобщены в одном документе, а затем представлены Роулинг, чтобы она могла высказаться по данному вопросу и, возможно, внести в текст запрошенные изменения.
1 сентября 1998 года «Гарри Поттер и философский камень», который тем временем также получил на родине Национальную книжную премию Galaxy
[221], наконец выходит в Соединенных Штатах первоначальным тиражом в 50 000 экземпляров. Проводится серия рекламных чтений, которые уже собирают в среднем сотню посетителей каждое. Между тем на фронте Bloomsbury (со времени аукциона со Scholastic прошло чуть более года) тираж увеличился до 70 000 экземпляров. Показательно, что на американские чтения приходят не только возбужденные дети и не только взрослые читатели, но также и взрослые читатели в костюмах персонажей — например, пришла женщина в образе Полной Дамы с рамкой своей картины, висящей на шее. Все это ростки того, что ожидает всех в ближайшем будущем.
Между тем 2 июля того же года в Великобритании уже вышла в свет вторая книга, «Гарри Поттер и Тайная комната», которая займет верхнюю строчку в рейтинге национальных бестселлеров и получит британскую книжную премию в категории детских книг. «Философский камень» получает новый «бонус», выдвинувшись в заголовки главных национальных газет и попав в список бестселлеров журнала Time. Спустя семь месяцев статья в Entertainment Weekly свидетельствует, что книга еще не вышла из победного рейтинга. И в этот самый момент тираж издательства Scholastic превышает 700 000 экземпляров.
Поскольку к тому времени стало ясно, что книги читает совершенно разнородная аудитория, Bloomsbury будет настаивать на публикации всех последующих тиражей под двумя разными обложками. Решение продиктовано двумя причинами: первая, прагматичная, заключается в стремлении охватить еще больше взрослых читателей специальным изданием, которым также можно украсить книжную полку; вторая базируется на ошибочной уверенности, что для этой группы читателей проблематично держать в руках книгу, оформленную в детской стилистике. Эта последняя идея родилась после забавного эпизода в метро, который наблюдал один из сотрудников издательства: некий джентльмен читал «Гарри Поттера», пряча его в номере Economist, серьезного еженедельного журнала, посвященного политике, бизнесу, финансам, науке и технологиям.
Как бы то ни было, на международном уровне права на первый роман Джоан Роулинг уже приобрели за это время помимо Соединенных Штатов целых семь стран: Италия («Философский камень» здесь впервые публикуется в мае 1998 года), Франция, Германия, Греция, Нидерланды, Дания и Финляндия
[222]. И это еще не всё: некоторые продюсерские студии Голливуда уже обратились к издателю, чтобы обсудить приобретение кинематографических прав на сагу, о чем подробнее речь пойдет ниже.
До последнего момента соседи, ближний круг Джоан и родители одноклассников Джессики не подозревают, что она и есть автор персонажа, который так популярен среди их детей, но новая волна в СМИ, поднявшаяся после публикации второго романа, вскоре откроет им глаза.
Для Джессики это проявляется в том, что одноклассники набрасываются на нее с вопросами по поводу разных событий в истории Гарри. Джоан запланировала начать читать про Поттера вслух, когда дочери исполнится семь, — к началу залпов медийной «тяжелой артиллерии» она еще довольно маленькая и совершенно не подозревает, что написано на листочках, которые при ней всегда то писала, то разбирала ее мать. Поэтому, чтобы не создавать дочке проблем в школе, писательница вынуждена начать чтение вслух намного раньше. Конечно, поначалу она опасается, что Джессике может не понравиться история, но маленькая девочка реагирует как все ее сверстники: она просто влюбляется в своего «брата на бумаге» и в его волшебный мир.
Но даже и теперь ребенок не может полностью удовлетворить любопытство своих сверстников, потому как ее мама-автор не намерена заранее открывать секреты и повороты истории ни своей дочери, ни кому-либо еще. Поэтому, чтобы заставить ребят снять осаду, Джоан предлагает договор: она сама будет читать детям в школе свои книги при условии, что после этого они оставят Джессику в покое.
Но если с частными лицами и соседями легко договориться, то на публичном уровне это не так просто. Оказавшись во второй раз в центре всеобщего внимания, в свете софитов, Роулинг чувствует, что, по сравнению с временами договора с издательством Scholastic, пресса стала гораздо настойчивее. Она больше не питает иллюзий, что ей дадут возможность вести замкнутую жизнь в духе Джейн Остин, о которой она всегда мечтала. Первоначально, не зная ее адреса, репортеры идут на всяческие уловки, чтобы до нее добраться. На слушаниях комиссии Левесона
[223] Роулинг рассказывала: «В 1998 году мне позвонили из вроде бы почтового отделения. Звонивший объяснил, что отделение должно доставить мне посылку, на которой нет моего адреса. Мне показалось это странным: посылка, якобы адресованная мне, на которой почему-то не было моего адреса. Я сразу же спросила, кто звонит, и он быстро положил трубку».
