— Узнаю свою девочку. Свою малышку. Принцессу Лейни…
Лейн, ноги которой болтались в тридцати сантиметрах от пола, положила голову на его плечо.
— Папа, мне уже не шесть лет. И не восемь. И не десять.
— Но ты по-прежнему моя девочка, верно?
Отец по-прежнему напоминал комплекцией юконского медведя, и от него по-прежнему пахло леденцами с корицей.
— Да, верно. — Лейн слегка отстранилась и ткнула его кулаками в плечи, пытаясь освободиться. — Как ты здесь очутился?
— С помощью самолетов, поездов и автомобилей.
А последний участок одолел на своих двоих. Хорошее местечко, моя радость. Красивое. Живописное. Но разве ты не заметила? Это же медвежий угол. Эти слова заставили ее улыбнуться.
— Да неужели? Господи, какое счастье, что мне нравятся медвежьи углы!
— Должно быть, это у тебя от матери. Как она поживает?
— Отлично. — Лейн сама не знала, почему этот вопрос неизменно вызывал у нее чувство вины, — ведь отец задавал его без обиды, с искренним интересом. — Давно ты здесь?
— Со вчерашнего вечера. Поскольку я прибыл в твой рай поздно, то решил, что ты покоишься в объятиях Морфея, и не стал будить. Вошел потихоньку и лег на диване. Должен сказать, он в плачевном состоянии. — Джек потер поясницу. — Радость моя, будь хорошей девочкой и свари папочке кофе.
— Я как раз собиралась… — Лейн осеклась, только тут вспомнив про Макса. — Видишь ли, я не одна. — У нее пересохло во рту. — Там… наверху. В душе.
— Я понял это по шикарной машине с нью-йоркским номером, которая стоит на подъездной аллее. — Отец пощекотал ее под подбородком. — Что, заночевала подружка из ближайшей деревни?
— Папа, мне двадцать восемь лет. Я давно переросла ночевки с подружками и теперь сплю с мужчинами.
— Ради бога! — Джек прижал руку к сердцу. — До статочно было сказать: не подружка, а друг. Отцам та кие вещи следует узнавать постепенно… Детка, будь умницей. Я отдам полцарства за глоток кофе.
— Ладно, ладно. Но сначала я должна тебе кое-что рассказать о моем… ночном госте. — Она вынула из шкафчика пакет и засыпала зерна в кофемолку.
— Самое главное я уже знаю. Он недостаточно хорош для моей девочки. Нет такого мужчины на свете.
— Все это очень сложно. Понимаешь, он работает на «Рилайенс Иншуранс».
— Так я и думал. Значит, честный работяга, вкалывающий от девяти до семнадцати? — Джек пожал широкими плечами. — Что ж, это простительно.
— Папа…
— Мы поговорим о твоем молодом человеке немного позже. — Джек принюхался к аромату порошка, который Лейн засыпала в кофеварку. — Лучший запах на свете… Пока суд да дело, не могла бы ты сходить за посылочкой, которую оставил тебе Вилли? Я присмотрю за кофейником.
Лейн смотрела на отца во все глаза и с ужасом пони мала, что он ничего не знает.
— Папа, я не… Он не… — Она вздохнула и покачала головой: — Давай сядем.
— Только не говори мне, что он еще не добрался сюда! — На лице Большого Джека мелькнула тень досады. — Без карты этот человек может заблудиться в собственной ванной. Но карта у него была, и было до статочно времени, чтобы доехать. Если бы Вилли не выключил сотовый телефон, который я ему дал для связи, то он узнал бы, что планы изменились. Лейни, мне очень жаль, но твой дядя Вилли стареет и становится рассеянным.
«Другого способа нет, — в отчаянии подумала Лейн, когда темная жидкость закапала в кофейник. — Другого способа нет».
— Папа, он мертв.
— Ну, ты преувеличиваешь. Просто забывчив.
— Папа… — Лейн стиснула руки и увидела, что благодушная улыбка исчезла с лица отца. — Произошел несчастный случай. Его сбила машина. И он… он умер. Мне очень жаль. Очень.
— Не может быть. Это ошибка.
— Несколько дней назад он пришел ко мне в магазин. Я не узнала его. — У Лейн задрожали губы, и она с трудом справилась с собой. — Прошло много лет, и я его не узнала. Он дал мне номер телефона и попросил позвонить. Я решила, что он хочет что-то продать, но в этот момент была занята и не обратила на него внимания. Потом он ушел, а несколько секунд спустя я услы ала ужасные звуки.
Глаза Джека тут же наполнились слезами. Так же, как ее собственные.
— Ох, папа… Шел дождь, и он выскочил на мостовую. Не знаю, почему он это сделал. Машина не успела затормозить. Я выбежала следом и… Я поняла, кто это, но было слишком поздно.
— О боже… боже, боже… — Джек опустился на стул и закрыл лицо руками. — Он не мог умереть. Только не Вилли.
Джек раскачивался всем телом, пока Лейн не обняла его и не прижалась щекой к щеке.
— Папочка, успокойся!
— Я послал его сюда. Велел ему приехать, так как думал, что… Он выскочил на мостовую? — Отец поднял голову. По его щекам струились слезы. Джек ни когда не стыдился проявлять свои чувства. — Вилли не ребенок. Он знает правила уличного движения.
— И все же он сделал это. Есть свидетели. Женщина, которая сбила его, очень переживала. Она ничего не могла сделать.
— Он бежал. Если он бежал, для этого была причина. — Покрытые слезами щеки смертельно побледнели. — Он должен был кое-что тебе передать…
Лейн покачала головой:
— Он ничего мне не дал. Папа, я знаю про камни. Знаю про Нью-Йорк.
Пальцы Джека впились в ее плечи.
— Откуда ты знаешь, если он ничего тебе не дал?
— От человека, который наверху. Я же тебе сказала. Он работает на «Рилайенс». Они застраховали бриллианты. Он частный сыщик.
— Иными словами, коп на службе у страховой компании? — Джек вскочил. — О господи, у тебя в ванной коп!
— Он выследил Вилли, а через него вышел на меня. На меня и на тебя. Этот человек хочет вернуть камни, только и всего. Он не собирается сажать тебя за решетку. И мы должны ему помочь.
— Ты спишь с копом? Моя плоть и кровь?..
— Мы найдем для этого разговора более подходящее время. Папа, кто-то забрался в мой дом и в магазин. Он искал камни. Но у меня их нет.
— Крю. Подлый ублюдок. Убийца! — Глаза Джека были мокрыми, но в них уже зажегся огонь. — Ну вот что, ты ничего не знаешь, понятно? Ты меня не видела. И не разговаривала со мной. Лейн, я обо всем позабочусь.
— Папа, это невозможно! Тебе грозит страшная опасность. Никакие камни этого не стоят.
— Четырнадцать миллионов кое-чего стоят. Я еще поторгуюсь, как только пойму, куда девались бриллианты. Значит, он ничего тебе не дал? Ну, говори же!
— Он велел мне спрятать мешочек, но не отдал его.
— Мешочек? Он что, вынимал их?
— Я уже сказала, что он ничего мне не дал. Он… терял силы и говорил с трудом. Сначала мне показа лось, что он сказал «песик».
