Лексада сопровождали всего пятеро гвардейцев. Все с обычными «разящими» наперевес. Один из «святых воинов» несёт в руках штандарт. Чёрное знамя с красной христаграммой — символ жречества.
— Твою мать! Вы это видите? У него в руках… Что у него в руках? Это вообще как? Я думал этот засранец ходит только с мечом, а оказывается у него ещё и пушка есть! — Карлос взволнованно размахивал руками, его лицо побледнело, глаза округлились.
— Это уже неважно. У нас немного времени. Нужно разделиться. Ганс, ты к соседнему балкону справа, Карлос ты слева. Караэль и бродяга, вам лучше отступить назад, ближе к лестнице, — Фердинанд быстро распределял посты, снимая «отпеватель» с предохранителя.
— Хорошо, но мне это всё не нравится, — ответил десятник, направляясь к соседнему балкону.
— Гвардейцев всего пятеро, мы сможем с ними справиться, — растерянно просвистел Ганс, словно сам себя в этом убеждая.
— Здесь, на этом этаже, есть патрульные, об этом тоже надо помнить. Нельзя допустить, чтобы нас застали врасплох, — ответил лейтенант, прильнув к оптическому прицелу своей винтовки.
— Идём, нам лучше отойти, — тихим голосом попросил Караэль, взяв бродягу за руку.
Перекрестие прицела скользнула по жуткой фигуре Паладина. Так близко видеть Лексада Фердинанду ещё не доводилось. Он видел его рыцарский шлем с решетчатым забралом, видел сияющие красным визоры. Да, лейтенант понимал, что не имеет права промахнуться. Сейчас он должен положить конец террору и ужасу. Как только удалось прицелиться так, чтобы перекрестие оказалось промеж глаз Паладина, Фердинанд задержал дыхание и нажал на спусковой крючок. Прозвучал оглушающий и несколько дезориентирующий хлопок. Приклад настолько сильно ударил отдачей в плечо, что лейтенант даже поморщился от боли. Но выпущенная пуля попала не туда, куда того хотел Фердинанд. Бронебойный снаряд «отпевателя» угодил в левое плечо монстра, разорвав при этом рукав его рясы, и раскурочив высокопрочный металл его жуткой лапы.
Раздались крики и визги местных жителей, доносящиеся со всех сторон. Суета превратилась в давку. Люди бежали кто куда, не понимая, что происходит.
В тот момент, Фердинанд видел сквозь прицел уставившиеся на него визоры и понимал, что раскрыт. Понимал, что обречён.
— Прицел не настроен! Он не пристрелян и ведёт вправо и вниз! — в панике заорал Фердинанд, пытаясь предупредить остальных о своей неудаче.
— Тогда бери влево и вверх! У нас нет другого выбора! — заорал в ответ десятник.
Карлос ещё что-то пытался сказать, но звук его голоса растворился в оглушительном рокоте выстрелов.
Вращающиеся стволы огромной винтовки выплёвывали тридцатимиллиметровые снаряды с невероятной скоростью. Балконы, на которых засели Фердинанд и его гвардейцы, оказались не настолько надёжными, как того хотелось. Крупнокалиберные снаряды за несколько секунд разрушили парапет, превратив его в пыль. Попадая в гранитные колонны, снаряды откалывали от них огромные куски камня. Попадая в тела случайно оказавшихся на линии огня граждан, они разрывали их в клочья, орошая всё вокруг кровью. Оторванные конечности, раскуроченные, уродливые останки, кусочки костей и мяса, фрагменты мозга и внутренних органов, это было всё, что оставалось от этих несчастных. Кровь ручейками стекала вниз с третьего этажа, образовывая жуткие багровые лужи в главном зале. Паника и давка достигли своего пика, люди обезумили.
Фердинанд лежал на полу, не смея даже приподнять голову. Сокрушительная плотность огня не давала ни единого шанса ответить.
Прячась за колонной, Карлос шептал молитвы, хотя глубоко в душе осознавал, что в глазах Бога он всего лишь грешник, которому не дозволено о чём-либо молить Создателя. Собравшись с духом и попрощавшись с жизнью, десятник покинул своё убежище. Всюду стояла плотная завеса пыли раскрошенного камня, всюду валялись осколки гранита. Карлос сделал несколько уверенных шагов к краю разрушенного балкона, вскинул свою плазменную винтовку и вдавил спусковой крючок. Раскаленный до космических температур сгусток угодил в грудь зловещего Паладина. Ряса вспыхнула, облизывая языками пламени его стальное тело. Нанесённый урон казался значимым. Лексад отшатнулся, схватившись своей лапой за оплавленный металл корпуса. Опустив винтовку, охваченный огнём Паладин рухнул на колени. Красные визоры судорожно замерцали, видимо из-за короткого замыкания в цепи системы электроэнергии. Десятник улыбнулся, радуясь своему подвигу. Но его радость была не долгой, пятеро сопровождающих Паладина гвардейцев ответили шквальной лавиной огня. Карлос чудом успел отскочить за гранитную колонну, которую он теперь считал лучшим убежищем на всём свете.
— Я попал! Попал! Фердинанд, слышишь? Я попал по этому ублюдку! — перекрикивая грохот выстрелов, сообщил десятник.
— Отлично! Ганс, прикрой меня! — раздался хриплый бас лейтенанта, в ответ на который громыхнул «разящий» Ганса.
Фердинанд, подполз ближе к краю и вновь прицелился. К этому времени Лексад уже поднялся на ноги. Его ряса полностью сгорела. Оплавленная грудь искрилась повреждённой проводкой. Пробитое навылет плечо монстра двигалось не в полном объёме. А судорожно мерцающие, повреждённые замыканием визоры по-прежнему выискивали свои цели.
Учтя недостатки не пристреленного «отпевателя», Фердинанд сделал вторую попытку. Вновь громыхнул выстрел, вновь приклад ударил в плечё. Но пуля прошла по касательной, оставив лишь отметину на прочном шлеме Паладина. Великан вновь пошатнулся, но на этот раз устоял на ногах.
— Всё, уходим! Уходим отсюда! — что было сил заорал лейтенант и бросился к лестнице, по пути расталкивая попадающихся горожан.
— Давно пора! — согласился Ганс, выпустив по оглушенному Паладину несколько коротких очередей.
Снаряды «разящего» высекли искры из прочной брони монстра, но, как и ожидалось, не смогли её пробить.
— Вас понял! — послышался взволнованный голос десятника.
Карлос уже собирался покинуть своё убежище и убежать от этой злополучной колонны куда глаза глядят, как на горизонте появились трое патрульных. Они приближались, пытаясь зайти с фланга.
— Ну уж нет, козлы! — прорычал десятник и выпустил по ним очередной сгусток перегретой плазмы.
Раздался нечеловеческий крик боли. Плазменный заряд с лёгкостью растворил нагрудную броню и оголил рёбра, за которыми с шипением испарялись лёгкие. Роба патрульного тут же вспыхнула, охваченная яркими языками пламени, и его безжизненное тело рухнуло на пол. К этому времени Карлос уже достиг лестницы, где его дожидались остальные.
— Идём, скорее! Спускаемся на второй этаж! — размахивая своими тонкими руками, кричал Карл.
Глава 28 «Склеп»
Затуманенный разум пытался искать ответы, но с трудом мог вспомнить предшествующие им вопросы. Память — столь хрупкая субстанция, разбив которую, ты можешь потерять самого себя. Потерять собственную личность. Самозабвенно собирая осколки, что остались от этой хрупкой субстанции, ты можешь лишь больно порезаться, но восстановить её целостность едва ли получится.
